медленно выталкивают воду из шлюзовой камеры… Он открывает тяжелую, герметическую дверь, вползает в камеру, с большим трудом устанавливает шар. Разбирает колпак фонаря и через проходные втулки соединяет провода с рубильником. Берет с собой аппарат Саиды, фляжку с водой, кусок провода, чтобы замкнуть им два контакта уже внутри шара. После этого опускается в его люк…
Дальше Васильев опять ничего не помнит… Наверное, он впустил воду в торпедное отделение, замкнул контакты и…
Где же он сейчас? Инженер привстал на колени и начал ощупывать стену… Она была холодная и скользкая. Он провел широко расставленными руками вдоль ее поверхности и почувствовал, что стена закруглялась… Значит, это цистерна?.. Внизу лежал аппарат Саиды… а рядом — что-то мягкое…
Мутилось сознание… Ведь это Синицкий! Васильев вдруг вспомнил, как опускал юношу в люк шара…
Инженер чувствовал, как его подбрасывало то вверх, то вниз… Значит, он на поверхности, на волнах…
Шар резко подскочил вверх, наверное его взметнуло на гребень волны. Васильев упал.
Скользя на четвереньках по гладким стенкам, он пытался добраться до люка. Если он его не откроет, то погибнет, как мышь в банке…
Васильев ощупывал руками гладкие стенки. Но шар бросало в стороны, и он, не удержавшись, падал снова…
Наконец ему удалось уцепиться за ящик аккумуляторов, укрепленный возле люка, где находился фонарь освещения. Лампы в нем не было: Васильев снял ее, чтобы использовать переходные контакты…
Дышать становилось еще труднее. Герметизация была надежной: ни одна капля воды, ни один глоток свежего воздуха не проникали внутрь цистерны. Инженер вспомнил, как он гордился удачными испытаниями герметичности шаров при высоком давлении… А сейчас он тщетно искал хотя бы маленькое отверстие, микроскопическую дырочку. Он бы прильнул к ней и пил, пил без конца, жадными глотками морской живительный воздух!..
Уцепившись за выступ аккумуляторной батареи, Васильев старался повернуть крышку люка. Это оказалось невозможным. Видимо, завернуть ее было легче, а открыть нехватало сил… «Должно быть, наглухо заклинилась от ударов волн», подумал инженер, пытаясь найти точку опоры.
Шар бросало из стороны в сторону.
Иногда Васильеву удавалось упереться руками в крышку. Наклонись всем телом влево, он рывками пытался сдвинуть ее с места… Напрасно! Шар снова падал куда-то вниз. Тело становилось легким, почти невесомым, будто растворялось в пустом пространстве цистерны. Руки беспомощно скользили по стенкам, опоры не было. И опять Васильев карабкался к люку…
Наконец он надежно уперся в крышку руками, но она не поддавалась.
Холодный пот выступил на спине, поползли противные струйки…
Неужели все кончено и для него и для Синицкого? Зачем нужно было стараться вырваться из подводного дома? Не все ли равно, где задыхаться: под водой или здесь, уже на поверхности?..
Он шарил дрожащими руками по внутренней плоскости крышки. Хоть бы какой-нибудь выступ, чтобы уцепиться, упереться в него!.. С горечью подумал инженер, что при конструировании шаров нужно было бы предусмотреть скобы изнутри. Но кто мог предполагать такое необычайное использование его нефтяных цистерн?
Васильев терял сознание. В ушах будто гудели тысячи колоколов…
Почему-то вспомнилась пушкинская сказка о царевиче в бочке… Ее выбросило на берег, мальчик поднатужился плечами и вышел на свободу…
Стенки из пластмассы, крепкой как сталь, — не деревянная клепка. Они не могут лопнуть даже в сказке…
Опять приходят на память самые невероятные сравнения: какой-то американец ради рекламы и долларов показывал свою выносливость и крепость черепа; в заколоченной бочке он спустился по реке в Ниагарский водопад и как будто остался жив… А он, советский инженер, должен погибнуть, когда спасение так близко!..
Нет, он будет жить, пока мыслит, пока не погасла в нем воля к жизни…
Смертельной опасности он может противопоставить не физическую силу и не выносливость, а смелую мысль, умение решить любую техническую задачу. Вот оно, единственное оставшееся оружие капитана подводного дома!..
Может быть, чем-нибудь упереться в крышку, чтобы не скользили пальцы?
Он опустил руку в карман и там нащупал «загадочное кольцо» Нури. «Кольцо, кольцо…» повторял инженер. Ему уже казалось, что найдено решение… Он вспомнил о проводе, которым замыкал контакты на переходных втулках, ощупью нашел его и коснулся им гаек аккумулятора… От короткого замыкания вспыхнула ослепительная искра.
Инженер закрыл глаза и еще раз повторил опыт… В свете искры он разглядел металлическое кольцо, удерживающее ламповый патрон. Кольцо было закреплено обыкновенными винтами.
Кому же, как не самому конструктору, знать устройство освещения цистерны. Он знал, что стоит только отвернуть кольцо, убрать резиновые прокладки, и круг с ламповым патроном упадет внутрь шара. Тогда воздух и желанная свобода!.. Но чем отвернуть?.. Он снова стал шарить по карманам.
Только погасший фонарик… никаких отверток. Инженер вытащил жестяный цилиндрик, выбросил из него разрядившиеся батарейки, затем линзу, лампочки и каблуком старался сплюснуть корпус фонарика, чтобы получить подобие отвертки.
Это оказалось очень трудным. Но вот нижняя часть трубки смялась, и Васильев попробовал отвернуть ею винт.
Ничего не выходило. Самодельная отвертка оказалась слишком широка.
Тщетно инженер пытался уменьшить ее ширину. Это было невозможно…
Вот если бы в эту сплюснутую трубку вставить какую-нибудь пластинку! Васильев опять стал искать в карманах… В уголке затерялась монета. Никогда в жизни он так не радовался никакой находке! Он закрепил ее в трубке — она точно пришлась по диаметру.
Напрягая последние усилия, Васильев подобрался к кольцу и стал отвинчивать винты. Их было много. Пальцы уставали от напряжения.
Сил оставалось совсем мало. Дышать было нечем… Он падал при каждом резком ударе волн, скользил на дно шара и вновь карабкался вверх… Монета выскакивала из трубки. Боясь ее потерять, инженер брал монету в зубы и стискивал так крепко, будто старался раскусить надвое…
После каждого отвинченного болта он ощупью пересчитывал оставшиеся. Сколько их? Сколько глотков воздуха осталось в цистерне?
«Еще, еще немного! — подбадривал себя инженер. — Скоро воздух, свет, жизнь!..» Он и Синицкий опять увидят яркое, голубое небо, вышки и виноградники…
Кольцо, удерживавшее колпак, со звоном упало вниз. Осталась резиновая прокладка. Ее надо было оторвать. Васильев обломал все ногти — резина не поддавалась. В отчаянии он стал рвать ее зубами.
Еще несколько секунд, и он уже не выдержит…
Но вдруг Васильев почувствовал, что кровь его израненных десен стала соленой — она смешалась с каплями морской воды. Вода проникла сквозь щели у резинового кольца!
В последнем усилии, не разжимая зубов, он дернул головой и повис всем телом на резине.
Свежий, опьяняющий воздух ворвался в шар. Взмахнув руками, инженер скатился вниз.
Брызги волн ворвались в открытое отверстие и тонкими струйками побежали по лицу. Васильев глубоко вздохнул. Битва за жизнь была выиграна! Самое страшное осталось позади.
Наклонившись к Синицкому, Васильев взял его руку. Пульс бился слабо, но дыхание — инженер чувствовал его на своей щеке — было ровным, спокойным. «Ничего, скоро очнется».
Что делается в мире? День сейчас или ночь? Где находится шар? Виден ли берег? Все эти вопросы сразу встали перед ним.
В дыре наверху было темно — значит, ночь. Оттуда шел дождь: это волны метались над шаром, и
