ведь при самоубийстве есть определенная мера свободного волеизъявления относительно того, где и когда его совершить! В данном же случае тебя просто посылают с заданием умереть!»
Ичикава был совершенно искренен в своем стремлении вернуться обратно в боевое подразделение и присоединиться к товарищам, сражающимся на фронте, однако жажды смерти он вовсе не испытывал. Он хотел жить. Его первым желанием было написать «нет» на удостоверении, но он знал, что этого он сделать никак не может. Он знал, что его поступок сочтут недостойным военного, а самого его осудят как труса. К тому же из-за строгой муштры и дисциплины в императорском ВМС самостоятельные решения он принимать попросту не привык.
Как только Ичикава вошел в казарму, его осадили несколько молодых помощников инструкторов, оказавшихся среди тех, кого попросили добровольно пойти в это особо ударное подразделение.
— Господин, — страстно сказал один из них, — если мы просто напишем «да» на своих удостоверениях, мы можем не оказаться в числе первых, кого пошлют на эти задания! Чтобы выбрали именно нас, мы хотим написать эти «да» собственной кровью! Как вы думаете, это поможет?
Ичикава понимал и ценил ревностное стремление молодых людей умереть за Японию, произведя взрыв, который вызовет ужасные разрушения и панику во вражеском стане, однако же он просто не мог не ощутить беспокойства.
— Да, — спокойно ответил он, — это, безусловно, продемонстрирует вашу искренность.
Сам он оказался не в состоянии разжечь в себе тот высоко эмоциональный дух, который завладел умами этих молодых людей.
Позже, оставшись один, Ичикава написал небольшими буквами «да» на своем удостоверении и положил его в ящик, который принесли из штаба.
В тот же день и в тот же час везде, от самого северного японского острова Хоккайдо до оккупированного Тайваня на юге, всем летным инструкторам и пилотам одномоторных самолетов, включая истребители, разведывательные самолеты, базирующиеся на авианосцы штурмовики и пикирующие бомбардировщики, было предложено сделать тот же самый выбор — пожертвовать ради Японии жизнью.
Большинство пилотов были очень молоды — многим еще не было и двадцати. Но они были лучшими в ВМС, поскольку пилоты-ветераны в основной массе своей уже погибли в боях с врагом. Следовательно, эти молодые пилоты представляли огромную ценность для ВМС и для страны, и Ичикава понимал, что это решение попросить их пожертвовать своей молодой жизнью далось нелегко.
Ичикава лишь не мог знать, что испытывает всего-навсего эффект волны от событий, которые начались далеко от того места, где находился он, и что прошло какое-то время, прежде чем она докатилась до него. Двумя неделями раньше она зацепила и бросила в холод капитан-лейтенанта технической службы Таданао Мики из конструкторского бюро секции аэропортов научно-исследовательской лаборатории ВМС по аэронавтике на полуострове Миура.
Большинство первоначальных военно-морских объектов располагалось по берегам этого полуострова, который образует западное побережье Токийского залива, а их центром была огромная база ВМС в Йокосуке. Среди этих объектов была и научно-исследовательская лаборатория ВМС по аэронавтике (НИЛА), состоявшая из основной лаборатории в Оппаме и отделения лаборатории в Канадзава-Хаккей.
В общей сложности в научно-исследовательской лаборатории по аэронавтике были заняты около 2000 научных работников и 32 000 рабочих и сотрудников; в то время она являлась одним из самых передовых в мире центров развития авиационной технологии.
Задачей лаборатории было проводить осмотр и испытания пробных образцов самолетов, построенных частными фирмами под надзором инспекции авиации ВМС, а также заниматься собственной научно-исследовательской и конструкторской работой в непрерывной попытке улучшить боевые качества японских военных самолетов.
Сердцевиной лаборатории считалось конструкторское бюро при секции аэропланов под руководством капитана 3-го ранга технической службы ВМС Масао Яманы. Бюро делилось на три группы. Первая группа занималась самолетами, построенными частными фирмами; вторая — самолетами, спроектированными в самой лаборатории; а третья — так называемыми «летательными аппаратами будущего», самолетами передовой конструкции, которые, как ожидалось, станут играть ведущую роль в воздушных сражениях в будущем. Руководителем группы три и был капитан-лейтенант технической службы Таданао Мики.
Мики высоко ценили как его начальство, так и в генеральном штабе (ГШ) ВМС. В прошлом, когда в ГШ его попросили создать военный самолет, который бы мог производить бомбометание с горизонтального полета, круто пикировать, а также служить самолетом-торпедоносцем, он и его группа сконструировали довольно неплохой бомбардировщик «гинга», базирующийся на землю и известный американским войскам под названием «франсес».
Недели за две до общенациональной вербовки Ичикавы и других добровольцев-самоубийц для тарана цели самим самолетом с бомбой на борту Мики позвонил вице-адмирал Мисао Вада, шеф лаборатории.
— Тут пришел один человек с чертежами самолета-снаряда. Будьте добры, зайдите ко мне вместе с менеджером бюро и взгляните на них, — сказал Вада.
Недовольный звонком, Мики положил телефонную трубку. Ему уже осточертели эти так называемые новые виды оружия. В лабораторию постоянно поступали предложения по усовершенствованию уже существующих самолетов, но лишь две-три из уже одобренных новых моделей были запущены в производство из-за все возрастающей нехватки материалов и серьезного ухудшения производственных навыков.
Производство передового палубного истребителя «реппу» ( «сэм»), который должен был заменить прославленный «зиро» (палубный истребитель типа О фирмы «Мицубиси»), полностью прекратилось из-за проблемы с двигателями. Производство четырехмоторного пикирующего бомбардировщика «рензан» ( «рита») тоже только что приостановили из-за отсутствия строительных материалов.
Основная проблема лаборатории заключалась в необходимости срочно спроектировать самолет с реактивным и ракетным двигателями, основываясь на спецификации, доставленной из Германии японской подводной лодкой.
Почти дня не проходило без того, чтобы в лаборатории не появлялся кто-нибудь из внешнего мира с чертежами какого-нибудь нового вида вооружения. Число проектов крылатых бомб значительно возросло — их авторов, безусловно, вдохновляли летательные снаряды «Фау-1», введенные Германией в действие в Европе примерно в то время, когда на Тихоокеанском театре военных действий началась битва за Сайпан. Поскольку «Фау-1» после запуска оказывался неуправляем, во всех видах модификаций, приносимых в лабораторию, предлагался какой-нибудь механизм управления.
Направившись со своим менеджером к кабинету вице-адмирала Вады, Мики поморщился. Именно эти механизмы управления в предложениях, которые ему до сих пор приходилось видеть, и делали эти предложения непрактичными или ничего не стоящими. В некоторых проектах предлагалась система управления по радио. Один изобретатель предлагал использовать систему теплового наведения, тогда как другой — световой туннель, по которому должна последовать бомба. Мики был уверен, что и сейчас на нем попытаются опробовать какую-нибудь очередную глупую идею, которая, скорее всего, так и не материализуется.
В кабинете Вады перед похожим на мальчика шефом сидел широкоплечий мужчина с окладистой бородой. Он встал, и они с Мики обменялись визитными карточками. На карточке стояло: «Младший лейтенант специальной службы (второй класс) Ота, приданный 1081-му летному подразделению ВМС».
— Вы говорили о точно попадающей в цель бомбе… — сказал Вада Оте, жестом приглашая его продолжать.
Ота вытащил из своей папки довольно неряшливо исполненный рисунок и протянул его Мики. На первый взгляд там, казалось, изображен высокоскоростной самолетик, только без пропеллера и шасси. От носа самолета шла линия с надписью «Взрывчатка», линия от хвоста была с надписью «Ракета». В одном из верхних углов наброска был не менее грубый рисунок пикирующего бомбардировщика тип-1 фирмы «Мицубиси» ( «бетти»), под которым этот самолетик без пропеллера был изображен в подвешенном состоянии, что, вероятно, показывало, что этот самолет надо сбрасывать с бомбардировщика.
