Его жена была на втором этаже квартиры. Она стояла возле висевшего на стене ружья, и руки ее совершали странные движения -- она словно бороласть с кем-то невидимым.
'Мама, не мешай мне! Дай я возьму ружье! '
-- Дороти! -- донесся хриплый голос снизу.
'Вот, видишь? Приперся посреди ночи и, конечно, пьян в стельку. Так еще и тебе покоя не дает. Как думаешь, что ему надо? Может, он опять хочет сделать с тобой мерзость? Ты что, позволишь этой пьяной свинье изнасиловать нас обеих? '
-- Дороти! -- Дон, цепляясь за перила и глядя под ноги, начал неуклюже подниматься по лестнице.
Дороти неслышно вышла на верхнюю площадку. В руках у нее было ружье, опущенное стволами вниз.
'Вот он! Полюбуйся на него! ' -- Кэти задыхалась от гнева и омерзения, и Дороти тоже почувствовала, как отвращение подкатывает к горлу. Одежда Дона была в беспорядке, воротник рубашки расстегнут, галстук и вовсе куда-то пропал. Хотя он не добрался еще и до середины лестницы, она уже ясно чувствовала крепкий дух виски, смешанный с резким запахом каких-то дешевых духов.
'Приперся сюда прямиком от шлюхи! ' -- Дороти даже не знала, была это мысль Кэти или ее собственная. Должно быть, они подумали в унисон.
Дон, наконец, заметил ее тень, падавшую на ступеньки, и поднял голову. Его лицо и шея были испачканы помадой.
-- Дороти, -- сказал он, -- я...
'Развожусь с тобой', -- хотел продолжить он, но слова застряли у него в горле. В лицо ему смотрели два ружейных ствола.
-- Нет, -- пробормотал он, моментально трезвея. Почему-то он сразу понял, что это не шутка и не пустая угроза.
-- Да, Дон, -- ответила та, что стояла на верхней площадке.
Последним утешением для него было бы осознать, что она нажимает на спуск пальцем левой руки. Но она делала это правой.
