С тех пор он мой эксперт по цифровым технологиям и прочим всевозможным мудреным современным электронным штукам-дрюкам. А специалист он, надо тебе сказать, просто высший класс. Не голова, а сплошной системный блок, «Пентиум» третий. Только вот история с Левиным привила ему устойчивую манию преследования. Парень теперь из дому выйти не может — ему в каждом встречном агент спецслужб мерещится. Поэтому все время работает строго в домашних условиях.
— Ужас какой-то.
— Не то слово, Юрок. Ужас, согласен. Но пока ничего не поделаешь.
— Ну и как он теперь?
— Сейчас сам увидишь. После того как он наконец решился связаться с Пашкевичем, тот взял его под свою опеку, оградив от всевозможных посягательств спецслужб на его золотые компьютерные мозги. А у нашего сыскного агентства появился настоящий доктор компьютерных наук.
«Девятка», порычав в неглубокой жиже грунтовой дороги, размытой ночным ливнем, остановилась у невысокой бревенчатой избы, утопающей в буйных зарослях. Откуда-то выбежала и залаяла поджарая немецкая овчарка.
— Вилли, привет! — сказал Денис, обращаясь к псу, и тот, вывалив набок язык, уселся возле его ног. — Где Алик?
Вилли показал своей острой мордой на избу и с места рванул обратно во двор, очевидно, оповещать хозяев о прибытии гостей.
— Пошли, Юрок, покажу тебе живого героя нашего времени.
То, что Гордеев увидел, войдя в дом, мощно контрастировало с внешней действительностью. Как если бы во время Бородинского сражения в небе на бреющем полете ни с того ни с сего пронесся бы Ту-144 во всей красе. Сказать, что дом был заставлен компьютерами — не сказать ничего. Здесь компьютер был прежде мебели, точнее, заменял ее.
Трое мальчиков-близнецов сидели каждый перед своим монитором и резались в какую-то сложную сетевую стратегию, не обращая никакого внимания на двух пришельцев, которыми для них несомненно являлись Гордеев с Грязновым.
— Здоров, братва! — Денис попытался привлечь к себе внимание «киберпанков», но выклянчил только недовольное мычание. — Где папка?
— Там, — сказал один из троих, не отрывая глаз от экрана.
— Где там?
— Денис, старикан, — донеслось из глубины дома, и Гордеев увидел обаятельного бородатого очкарика лет тридцати, заключающего Дениса в дружеские объятия. — Наконец-то ты сюда добрался.
— Я не один.
— Ну так еще лучше! А то я тут уже одичал от своего отшельничества.
— Это Юра Гордеев, мой задушевный приятель.
Гордеев и Чувашов обменялись рукопожатиями.
— Так мы сейчас крюшончику сварим, — предложил Алик. — Посидим как люди, за жизнь потрем. Дениска нам о международной обстановке доложит, а то я тут в глуши за месяц от жизни отвык. Газет не читаю, телевизор не смотрю, а только паяю все что-то да перепаиваю. Скука, короче, для вас зеленая.
— Билла Гейтса уже переплюнул? — спросил Денис.
— А кто такой Билл Гейтс? Не знаю такого. Во всяком случае, у нас такие кони не взлетают. Мы и без Гейтса сами себе Гейтсы…
— Ладно, ладно, — прервал его Денис. — Забодяжь нам чайковского для начала, а потом о деле поговорим. У Юры сроки горят.
— Да? — притихшим голосом спросил Алик. — А чего надо?
— Мне нужен Евгений Пашкевич, — ответил Гордеев, ощущая легкую растерянность от дивного шквала гостеприимства.
— Женька? — переспросил он, и тут же шлепнул себя раскрытой ладонью по лбу. — Я же забыл совсем… Пойдем! Идите сюда.
Денис и Юрий переглянулись и двинулись вслед за Аликом. Он открыл дверь в соседнюю комнату, где на столе стоял очередной компьютерный монитор, на котором за многочисленными помехами просматривалась чья-то ухмыляющаяся физиономия.
— Чей мобильник включен? — спросил Алик.
— Мой, — ответил Гордеев. — А что?
— Надо вырубить. — И ткнул пальцем в монитор: — Модульная наводка. И без того сигнал шаткий.
Гордеев достал свою «Моторолу» и вывел ее из рабочего состояния.
— Готово.
Монитор моментально очистился.
— Алик, — сказала вдруг физиономия, — где ты ходишь? Луч уходит. Земля же вращается. Ты забыл?
— Да тут гости у меня, — извиняющимся тоном ответил Алик.
— Гости гостями, но ты же не закончил. «Запорожец» врезался в шестисотый, а что дальше случилось?
— Потом, потом, Женя. У меня тут один человечек, он тебя ищет.
— Меня?! — удивился экранный собеседник. — У тебя? А как он пронюхал?
— Никак. Просто чистая случайность. Гигантская флуктуация, понимаешь?
— Понимаю.
Пашкевич ненадолго замолчал, видимо, обдумывая информацию, затем сказал:
— Ладно, давай его в экран.
Алик повернулся в кресле к двум ничего не понимающим друзьям, которые стояли поодаль, переглядываясь и пожимая плечами.
— Юра, садись на мое место.
Гордеев на ногах, которые с чистой совестью можно было назвать ватными, подошел к столу и уселся в освободившееся кресло.
— Вот сюда, ближе к камере. Ага.
— А что дальше делать?
— Ничего. Просто говори, ему слышно.
— Здравствуйте, — сказал Гордеев.
— Юра, побыстрее, если можно, — поторапливал Алик. — У нас пять минут эфира, нет, уже только четыре.
— Добрый день, — ответил Пашкевич из монитора. — Это вы меня искали?
— Да, я. Если вы только, конечно, Евгений Павлович Пашкевич.
— Да, конечно, я Пашкевич, — усмехнулся Евгений Павлович. — Но можно просто Женя.
— Очень приятно. Моя фамилия Гордеев. Но можно просто Юра, — немного дрожащим от волнения, но веселым голосом представился он.
И вдруг увидел, что изображение на экране каким-то странным образом поплыло, и вскоре лицо Пашкевича смотрело на него уже вверх тормашками.
Юрий виновато посмотрел на Алика, мол, я ничего здесь не трогал, оно само. Алик ответил снисходительной улыбкой и махнул рукой:
— Не обращай внимания, это невесомость.
— Юра, я вас слушаю, — сказал Пашкевич.
— Женя, я адвокат Виталия Федоровича Проскурца.
— Адвокат?
— Да. Ему предъявлено обвинение в организации убийства Владимира Волкова.
— Ах, вот оно что, — голос Пашкевича сделался серьезным.
— Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
— Задавайте. Хотя, честно признаться, для меня это не совсем естественно.
— Что не совсем естественно? — спросил Гордеев.
