облачком повис над всей Москвой.
Смерть отпрянул с бледным лицом от бомбы и повалился без сил на бок. На лбу блестел бисер холодного пота.
— Смерть, мы победили! — закричал Алик в рацию. Его возглас радостно подхватили все, кто в это время находился в лаборатории.
Однако Смерть уже был не в состоянии выговорить хоть слово. Он поднялся с места и на почти негнущихся ногах вышел из подвала. На улице он был тепло встречен участковым, который тут же предложил отправиться к нему домой, где жена уже приготовила чай, кофе и обед для победителя. Но в это время к подъезду подкатил автобус с бригадой саперов, которые готовы были выносить из подвала мешки с гремучей смесью.
Смерть, поблагодарив участкового за приглашение, снова отправился в подвал, чтобы дать саперам последние инструкции. Из его рации донесся бодрый голос Леопарда:
— Смерть, где Тарантул?
— Здесь, со мной.
— Дай ему рацию.
— Даю. — Смерть снял с плеча коробку радиостанции и вручил ее Тарантулу.
— Держи.
— Секвойя на связи, — отрапортовал Тарантул.
— Отправляйся вместе с саперами ко всем следующим объектам и ликвидируй оставшиеся заряды.
— Я понял. Один? Без Смерти?
— Один. Теперь там работы немного, ты справишься и один. А Смерть пускай немедленно отправляется отдыхать.
— Понял.
— Я знаю, он будет говорить, что не устал и готов работать дальше, но это мой приказ. Ты слышишь меня, Смертушка?
— Да, слышу, — ответил Смерть. — Ладно, пойду оттянусь, но не больше трех часов, мне этого хватит еще на целую неделю.
— Хорошо, — сказал Леопард. — Мы приступаем к поиску боеголовки. Как отдохнешь, присоединяйся к нам.
— В принципе, я готов присоединиться к вам прямо сейчас.
— Нет, только не сейчас. Отдыхай.
19
Видавшая виды будка на колесах с надписью через весь бок «Мосгорсвязь» медленно двигалась по Садово-Самотечной улице. Прижавшись к обочине, остановилась. Открылись задние двери, откуда на проезжую часть стали выпрыгивать связисты в промасленных робах, всего четыре человека, включая водителя. Работяги как работяги, ничем не примечательные мужики, каких тысячи по всей неугомонной Москве.
— Ты этот имел в виду? — спросил один из них голосом Леопарда, тыча пальцем в канализационный люк.
— Да, он, — ответил Тарантул. — Фон радиоактивного излучения выше допустимой нормы.
— Это пока ни о чем не говорит, — строго сказал Леопард. — Мне нужны более серьезные доводы. Время, время, понимаешь?
— Понимаю, — сказал Тарантул, держа наготове стальной лом. — Необходимо вскрытие.
— Ладно, делай, только быстро, — торопил Леопард. — У нас еще восемь подозрительных точек. Только бы управиться до вечера, а там, глядишь, наткнемся на то, что ищем.
Тарантул ловко поддел крышку люка и отбросил ее в сторону. В проезжей части зазияла дыра, в которую тут же попеременно стали заглядывать участники экспедиции.
— Что там? — спросил Леопард. — Дай фонарь, я первым спущусь.
— Искатель возьми, — предложил Тарантул. Искателем он называл обычный счетчик Гейгера — индикатор радиоактивности.
— Ерунда все это, — кряхтя, сказал Леопард, спускаясь в подземелье.
— Почему ерунда? — спросил Тарантул, спускаясь следом.
— Потому что — ерунда. Не может здесь быть заряда.
— Ну почему? А вдруг…
— Вдруг только кошки родят. Сам посуди, поставь себя на его место.
— На место кого?
— Да того же Федотова, кого же еще?
— Что-то не хочется быть на его месте, — усмехнулся Тарантул: перед его глазами возник образ Федотова, обезглавленного сокрушительной силы выстрелом.
— Печенка мне подсказывает, что заряд находится либо в таком месте, о котором мы даже подумать не смеем в силу нашей профессиональной зашоренности, либо там, куда до нас еще ни одна собака нос не совала.
— Уточни, о какой собаке ты говоришь?
Леопард ничего не успел ответить, потому что сверху донесся голос Угря:
— Пацаны, давайте живо наверх!
— Какого хера? — спокойно спросил Леопард.
— А такого, что Смерть только что сообщил, что в районе Волхонки обнаружено то, что мы так долго ищем.
— Что именно? — небрежно поинтересовался Тарантул.
— Вылезайте, не прикидывайтесь. Там превышение фона на восемнадцать с лишним единиц.
— Ого! — отозвался Леопард. — Кажется, это наш малыш. Тогда банзай, конечно.
— Смерть наткнулся на него совершенно случайно, — продолжал Угорь уже в будке, которая стремительно приближалась к месту назначения. — По сообщениям специалистов, еще вчера там было все чисто, как в небе над Испанией. А сегодня на месте старого дома разрыли котлован под строительство штаб-квартиры «Мицубиси», и тут — бах! — у японского прораба из кармана завизжал карандаш.
— Карандаш? — переспросил Тарантул.
— Ну портативный счетчик радиоактивного фона. У них, у япошек, у всех такие штуки в карманах, особенно у детей. Хотя вся Япония — это такой большой детский сад.
— Не отвлекайся, пожалуйста, — вежливо предложил Леопард.
— Ага, да, извините. Так вот, когда котлован наконец разрыли, тут карандаш и проклюнулся. Японец в панике, сел в свою тачку и деру подальше. А куда подальше? В Японию, что ли? Велкам ту Москва, товарищ Самурай-сан. Затем к котловану примчались наши люди, ну и Смерть, само собой, примчался. Вот и все дела.
— И все же я что-то недопонял, — нахмурился Леопард. — Источник излучения установлен или нет?
— По всей видимости, пока нет. Но активные поиски продолжаются. Впрочем, это все случилось только полчаса назад.
— Полчаса назад?! — Леопард вскочил со своего места. — Так какого же черта тогда Смерть молчал, пока мы занимались всей этой хренотенью с канализационными люками?
— Подожди, не кипятись, — примирительно сказал Угорь. — Он просто не хотел нас беспокоить по пустякам. У этих япошек их индикаторы возбуждаются даже на микроволновые печи. А однажды у одного журналиста из «Асахи» заверещал в самый разгар пресс-конференции генерала Лебедя.
Японец же, согласно заведенной традиции, с пресс-конференции моментально ретировался, а потом написал, что, скорее всего, у Лебедя вместо головы ядерная боеголовка и что он вообще — живое
