человечка, конечно, мерзкого и ничтожного, но представлявшего важное звено в той цепи, по которой до сих пор бесперебойно поступал в Россию афганский героин, иными словами – миллионы долларов. Действительно, идиот! Надо, чтобы он немедленно охолонулся. С дурами-то этими там свои разберутся, если уже не разобрались. А вот с адвокатом... В принципе черт бы с ним, кабы не нужда. Тем более теперь, когда он уже влез в дело. По плану Попкова именно Гордеев и должен был пошуметь и указать на убийц из окружения господина Деревицкого, таким вот образом отомстивших сотруднику ФСБ, который вел разработку их хозяина. Нет, оставлять без внимания самодеятельность адвоката, конечно, не следует, но Попков пока не решил, как накажет этого безмозглого дурака. Припугнуть для начала все-таки следовало бы.
И он, еще раз обдумав свои действия, взял трубку другого мобильника, номер которого не высвечивался ни на одном дисплее. Федор Данилович был раздражен, и потому первые же фразы прозвучали, может быть, излишне резко. Но ничего, стерпит... Представиться ему, ишь ты!
– Представляться мне пока без надобности, рылом ты еще не вышел...
Но дальше постарался говорить спокойнее. И адвокату ничего не оставалось, как дослушать его до конца. Первым же Попков и отключил трубку – это тоже оказывает дополнительное давление на твоего собеседника.
Однако он все еще ощущал какое-то недовольство собой. Что-то очень уж стал интеллигентничать в последнее время. Ненавидел это слово Федор Данилович еще со старых времен. Когда умел держать в кулаке всю эту интеллигентную шушеру...
Еще подумав, он снова набрал номер, но на этот раз своего собственного «Астора».
Алена выглянула в окно – было еще совсем не темно, и поэтому она сразу увидела на противоположной стороне подъездной дорожки серую машину. Если бы в ней находился наблюдатель, то ему были бы отлично видны все входящие в подъезд. Но в машине было темно. Подмывало, конечно, выйти из дома, подойти к машине и поинтересоваться у водителя или кто там есть, не скучно ли ему в салоне. Может, чайку принести? Или еще чего?
Но папуля категорически запретил всяческую самодеятельность. Проверкой будут заниматься совсем другие люди, которым он уже дал соответствующую команду. А вот ей завтра же надо привезти к ним на сервис свою «тачку» и тщательно ее проверить. Об этом он тоже распорядился.
И вот теперь Алена поглядывала в окно, ожидая, когда начнется разборка. Однако во дворе было тихо. Быстро темнело, вот уж и бабки разошлись по подъездам...
А она тем временем размышляла о разговоре с отчимом. Очень какая-то неприятная, по ее представлению, заваривалась каша. Что-то рекомендованный адвокат вроде тянул не туда. Женя тоже продолжал вести себя непонятно. Ну уж ему-то что еще надо?! Все ведь поучил, что хотел! И – как отрезало: некогда ему, видите ли! А у нее разве избыток времени, чтобы выполнять очередное папулино поручение? Но молчит Осетров, не появляется. А он нужен ей, причем мягкий как воск, податливый, послушный. Вернее, не он, конечно, нужен, а то дело, которое он раскручивал в Сибири. Фактура нужна такой убийственной силы, чтобы окончательно сбить с ног господина Деревицкого и всю его компанию. Курирует расследование генерал Васнецов, это всем известно, но так же народ знает, что из этого генерала ничего даже щипцами не вытащить. Значит, остается Осетров, черт бы его!.. Неужели ее, такое искреннее, признание в любви на него не подействовало?! Ты что, девка, стареешь, что ли?
Подойдя к окну в очередной раз, Алена вдруг обнаружила, что во двор, еле освещенный тусклыми фонарями, с другого его конца, из-под дальней арки, въезжает черный автомобиль. Он неторопливо прокатил мимо серого, остановился прямо на проезжей части, словно не желая парковаться. Габаритки погасли. После небольшой паузы из черной машины выбрались двое достаточно крупных мужчин, постояли, докурили свои сигаретки, дружно стрельнули ими в сторону кустарника, окружающего песочницу и вообще детскую площадку в центре двора. И только после этого неторопливо подошли к серой машине с двух сторон.
Алена поспешила погасить свет в комнате, чтобы не мешал наблюдать, и, открыв настежь окно, по грудь высунулась из него.
Слов она, разумеется, не слышала, но действие разворачивалось перед ней, словно в черно-белом телевизоре, у которого начал садиться кинескоп.
Человек, стоящий у дверцы водителя, наклонясь к приоткрытому боковому окну, что-то говорил водителю. Наконец тот открыл дверцу и выбрался наружу. Они стояли друг против друга и о чем-то мирно беседовали – так казалось. Потому что второй черный мужик даже облокотился на крышу серой машины.
И вдруг произошло нечто, чего не смогла уловить Алена. Она и позже не сумела описать последовательность действий этих двоих беседующих. Просто «черный» резко вскинул руку, после чего медленно сложился вдвое и боком завалился на асфальт. А водитель серой машины повернулся ко второму «черному», который в два прыжка оказался уже по эту сторону автомобиля, но в момент второго его приземления водитель серой машины как-то странно изогнулся, отчего его нога, точнее, ступня оказалась точно на пути того, который завершал свой второй, длинный прыжок. Вроде бы ничего страшного не произошло, но этот прыгун уткнулся лицом прямо в подошву ботинка водителя серой машины. Голова его резко откинулась назад, в то время как туловище еще летело вперед, и он всем телом грохнулся на землю. Алена услышала звук, который действительно больше всего напоминал тот, о коем говорят, что шлепнулся, словно мешок с говном. И все. Один «черный» лежал на боку, скорчившись, словно в утробе матери, а другой – будто распятый на асфальте.
Впечатляющая картинка! Но главное – казалось, ничего и не произошло. А если по правде, то конечно же нарвались ребятки! Ай да папуля! Ну и кадры у тебя!
Алена кинулась к телефонной трубке, быстро выстукала родительский номер и, услышав низкое папулино «вас слушают», стала безудержно хохотать.
Вот так, захлебываясь от восторга, она и рассказала Попкову о том, как только что на ее глазах один человек, играючи, обездвижил лучшие его кадры.
Федор Данилович не понимал, чему она так радуется. Плакать на ее месте надо! А эта дурища...
– Говори! – рявкнул он, не выдержав ее обжигающе презрительного хохота. – Чего там происходит?
«Чего там?» Глупый вопрос. Да ничего...
Этот парень из серой машины наклонился над одним лежащим на земле, что-то потрогал у того на груди и на боку, потом подошел к лежащему на спине, тоже как бы его пощупал. Затем открыл дверцы черной машины, волоком подтащил к задней дверце одного и затолкал его внутрь, то же самое проделал и с «новорожденным», которого боком воткнул на переднее сиденье. После чего захлопнул обе дверцы и пошел к своей машине.
Заботливый, подумала Алена. Ей почему-то захотелось его окликнуть. Но в руках была трубка, а папуля долго уже ожидал ее отчета.
У серой машины зажглись «габаритки», она сдала задом, медленно развернулась и так же неторопливо уехала в сторону арки. Огоньки исчезли за поворотом. Вот теперь Алена могла докладывать.
– Они живы? – единственное, что интересовало Попкова.
– По тому, как он их проверил, – ответила Алена, – я думаю, что смертоубийства не произошло. Так что присылай следующую партию – забирать этих! – Алена все-таки веселилась, чем откровенно злила отчима. – Хороша б я была, если бы доверилась твоим «чемоданам»! И где ты их откапываешь, генерал, не поделишься опытом?
– Прекрати! – рявкнул Попков. – Ты дура! Не понимаешь, что здесь нет ничего смешного! Плакать надо, а не... – И он с треском швырнул телефонную трубку.
Звонок Самохина застал Дениса почти у выхода, когда он шел провожать Гордеева, которого все-таки уговорил хотя бы сегодня опереться на сильную и верную руку Володи Демидова.
Юрий возражал, уверял, что лично ему, несмотря на неприятный звонок неизвестного, ничего в сущности не грозит. Что он и сам спокойно доедет до дома. Смущала, правда, слишком скорая реакция неких сил, по-своему решивших судьбу еще и не возникшего даже дела Мамедова. А то, что и события вокруг перовского рынка, и предложение, сделанное ему вездесущими дамочками, чем-то незримо связаны, было несомненно. Похоже, что его и охраняли, и предупреждали, чтоб не совал свой нос, куда не следует. А куда
