молчит. Это наш самый главный. Ты у него спроси. Он тебе отрапортует. По форме.
Следователь опять за дело принялся, а этот... Подошел к водителю милицейского 'рафика', нахально ткнул его пальцем в громадное пузо и скомандовал:
- Кто позволил вам такие безобразия в нашем дворе? Вам что, не доложили, что это кооператив работников Министерства внешней торговли?
Водитель автобуса опешил от такой бесцеремонности. Какое-то мгновение он смотрел вниз на грозного алкаша, потом открыл рот и сказал. Как Зевс-громовержец!
Фраза была не очень короткой. Минуты на две. Но! С первого же слова птички перестали петь, казалось, и солнышко замерло на небе, облака перестали плыть, затихли машины на дорогах, замерли люди, как в детской игре 'замри-отомри'. В образовавшейся абсолютной тишине, как в космическом вакууме, на всю вселенную прозвучали подлинные волшебные слова! Настоящий, ничем не испорченный русский трехэтажный мат! Без трусоватой пошлости и омерзительной грубости. Простой, кондовый, как сама земля. Крепкий и мудрый.
- Прожевал? - водитель заботливо похлопал гражданина по загривку. Глотай!
Проглотив последнее слово, мир завертелся снова. Но уже иначе. Будто что-то важное и нужное случилось.
Пьяница перестал качаться, наморщил лоб и поклонился.
- Спасибо, ты настоящий друг! - сказал он водителю милицейского автобуса.
И, скромно отойдя в сторонку, снял пиджак, сбросил туфли и лег в песочницу - спать.
Эти по-настоящему волшебные слова Гордеев запомнил на всю жизнь. С первого раза. Как прекрасные стихи. Но пользовался ими только в особых случаях.
И сейчас Юрий почувствовал, что морщинистый дедок будет бузить против него всю палату, специально сорвет сегодняшний разговор и сделает невозможным все дальнейшее общение в тюремной больнице, что он хочет подчинить себе адвоката с воли, заставить его лебезить перед всей палатой, выполнять его поручения. За разрешение общаться с Игорем.
На всю палату, уверенным грубым голосом Гордеев высказался от души!.. Волшебные слова!..
Пациенты перевели дух. Морщинистый удовлетворенно отвалился на подушку.
- Так бы сразу и сказал, - заулыбался он. - Настоящая блатная музыка. Учитесь, бакланы! А ты давай. Давай. Мы тебе мешать не станем. Все! Я сказал. Без базара!
Но разговаривать с подзащитным сегодня уже не было ни желания, ни возможности. Гордеев только для утверждения своей победы посидел еще немного возле Игоря, пошептал с ним о всяких пустяках.
На Игоря тоже произвели впечатление волшебные слова. Он стал отвечать охотнее, перестал зажиматься. Но по-прежнему держал дистанцию, не откровенничал.
Уходя, Гордеев оставил на стуле полиэтиленовый пакет с блоком недорогих сигарет.
- С понятием мужик, - оценил его авторитетный морщинистый. - Хоть и молодой еще. Адвокат, говоришь? Ничего-ничего, обтерхается. Обвыкнется. Будет из него толк.
...И снова коридоры, лестницы, сетки, решетки.
Бориса Антоненко Гордеев встретил у выхода с территории Бутырки.
- Жаль, что не застал тебя в больнице, - нахмурился следователь. Хорошо бы вдвоем поговорить с Игнатьевым. Он тебе больше доверяет. Так бы и распасовали на пару. Я бы припугнул, а ты бы пожалел.
- От него сейчас ничего не добьешься.
- Очень плох?
- Да нет. Как врач говорит, еще не преодолел суицидальные намерения. А так... Только кожу порезал.
- Да... Хорош серийный убийца.
- Если бы Игнатьев действительно был опытным 'мочилой' или подготовленным диверсантом и при этом захотел бы по-настоящему попасть в больницу... Хотя зачем ему это? Но, я думаю, он бы что-нибудь другое сделал. А не демонстрировал бы так наглядно свою полную беспомощность.
- Ну. В этом есть что-то...
- Ты же серьезный профессионал, Боря. Ну как ты можешь настаивать на его виновности? Он или еще кто-то за ним, а скорее всего, и то, и другое, специально морочат нам голову. Его подставили. А он - пацан! Морочит неумело. Примитивно. А ты... Ты ему подыгрываешь. Вот что получается на самом деле. Он невиновен, его надо выпустить на свободу!
Вся площадь залита солнцем. И огромная белая стена отражает свет и жар, как зеркало. Духотища страшная!
- Давай в тень отойдем? - предложил Антоненко.
- Куда?
- Можем в скверике возле 'Новослободской' пивка попить.
- Я же за рулем!
- А я тебе пепси возьму.
- Да ну тебя. Могу подбросить, куда скажешь. У меня еще часа полтора свободных, - Юрий поглядел на часы.
- Нет уж. Игоря я все-таки проведаю, допрошу по поводу попытки суицида. А потом у меня очень важное дело. Допоздна.
- Ну пока.
- Я подумаю насчет твоего ходатайства, - кивнул на прощание Антоненко.
И они разбежались. Гордеев отправился в свою консультацию по старым делам, а потом - готовиться к желанному свиданию с несравненной Ликой.
Борис Антоненко застал палату в медсанчасти в послеобеденном оживлении. Видимо, они что-то обсуждали, спорили. Но, увидев входящего следователя, все настороженно замолчали.
- Как чувствуешь себя? - Борис сел на стул, где только что сидел Гордеев.
- М-м-м, - невнятно промычал Игорь.
- У него горло перерезано, - пояснил морщинистый. - Он говорит плохо. Устает быстро. Тут до вас был адвокат. Довел гражданина Игнатьева. Вот он и устал уже...
- Я буду вопросы задавать, а ты кивай, если 'да'. Хорошо? - предложил Борис, разложив тут же на тумбочке бланки протокола допроса.
Игорь с неохотой кивнул.
- Ты зачем мне голову морочишь? - Антоненко сразу задал самый важный вопрос.
Игорь сперва было кивнул, потом отрицательно замотал головой. Но и вопрос был задан, не предполагающий простого 'да' или 'нет'.
- Ладно. Все мы люди, все мы человеки, - вздохнул следователь. - И каждый делает свое дело. Мое дело - докопаться до правды. Ты меня понял?
Игорь кивнул.
- Не 'мокруху' пришить, а по справедливости. Вот такая моя позиция. Ты меня слышишь?
Игорь кивнул.
- Пока я твоих мотивов не понимаю. Но выясню. Тут уж... Как ни вертись, а я сильнее тебя.
Игорь кивнул.
- Меня специально учили таких, как ты, раскручивать. Настоящие спецы учили. И ставили пятерки на экзаменах.
Игорь кивнул.
- А потом я много таких сложных дел провел, - похвастался Борис. - И все без замечаний начальства! У меня и благодарностей не очень-то много. Зато... В своем деле толк понимаю. Изрядно понюхал пороха. На войне, конечно, тоже тяжело приходилось. Не спорю. Но и здесь, я тебя уверяю, не легче.
Игорь снова кивнул.
- Да помолчи ты! - прикрикнул не то на Игоря, не то на следователя морщинистый дедок. И для показухи ядовито извинился перед следователем: Извиняюсь... Гражданин следователь, у него же горло перерезано, а он кивает и кивает. Того и гляди башка отвалится.
- Ничего. Я сейчас уйду. Ты, Игорь, напрасно меня хочешь обмануть. Правду я все равно откопаю. Будь
