свидетельских показаний, улик и собственноручное признательное показание после добровольной сдачи правосудию, трагически погиб. Дело - в архив! Никакого продолжения. Ясно? Как божий день.
- Тоже мне... Что-то и в твоей версии не сходится. Он же судью убил. Он! Куда свидетелей деть? Они что, все враз ослепли? Да его десятка полтора людей опознали сразу, без раздумий, категорически. Ладно, свидетели ослепли. Но почему он тянет эти убийства на себя? Тут пришло его заключение из института Сербского. Все в норме. Вменяем и прочее. Может, черная страховка? Он - смертник, а кто-то из родни или близких получает большие бабки?
- Все может быть в этом лучшем из миров, - философски заметил Гордеев. - Ты когда там будешь?
- У меня еще тут часа на полтора. Так что... Приезжай на свидание. Я попозже подскочу.
- Удачи тебе, старина!
- Ты там тоже... Будь осторжнее в выборе слов.
- Договорились.
И Гордеев помчался в Бутырку.
Вошел в СИЗО с улицы, там, где железные ворота для проезда автозаков.
Гордеев прошел один контроль, а у следующих ворот опять снова здорово! Опять вытаскивать документы и подробный рассказ, кто ты, откуда и зачем, кто выдал разрешение на свидание с подзащитным:
- Кто разрешил? - По телефону сверяются.
Вызвали дежурного офицера. Выделили сопровождающего.
Зашли в тюремный корпус - лестницы, коридоры, сетки, решетки, замки, дежурные, всюду железные двери с окошками.
Вышли во внутренний двор.
Изнутри тюремные стены опутаны тонкими нитями - из окна в окно протянуты прочные бечевки, по которым курсирует тюремная почта. Так 'малявы' переправляются из камеры в камеру. Снизу вверх, сверху вниз. Справа налево и слева направо. В любом направлении. Каждая новость по этим веревочкам мгновенно распространяется по всей Бутырке. И совершенно бесполезно бороться с этим. Пробовали. Только хуже выходит. Вот и сейчас сразу несколько белых пакетиков в разных местах медленно ползут по красной кирпичной стене от одного закрытого ржавым металлом окна к другому такому же. Больничная часть Бутырки.
Больничная палата ничем не отличается от военного госпиталя. Разве только настенная агитация иного свойства. Плакатики другие. А так...
- Игнатьев Игорь Всеволодович, - тюремный врач указал на кровать в углу.
Там под одеялом лежал худой парнишка с наголо остриженной головой и забинтованной до ушей шеей. К его бледным и тонким рукам были приклеены пластырем тонкие прозрачные трубочки, соединяющие иголками синие вены с мерными банками двух капельниц.
- Он может говорить? - Гордеев спросил врача.
- Повреждена только кожа. Мелкие сосуды. Капельницы поставили, потому что отказывается нормально есть. Суицидальные намерения еще не преодолены. Вот и кормим насильно. Говорите, сколько хотите. Если вам удастся его расшевелить. Это было бы даже полезно. Отвлечь его от мрачных мыслей.
- Я постараюсь. Сколько у меня есть времени?
- Сколько вам надо, столько и есть.
- Спасибо.
С соседних и дальних коек на Гордеева, не спуская глаз, настороженно смотрели болеющие арестанты. Видать, не часто сюда приходят проведывать с воли.
Адвокат поставил стул поближе к постели Игнатьева, сел, наклонился.
- Игорь, - тихо позвал Гордеев и легонько коснулся края одеяла.
В ответ только ресницы едва дрогнули.
- Что-то случилось? - Гордеев почувствовал, что Игорь стал дышать чаще. - Это следователь сваливал на тебя чужие дела? Ты из-за этого?
- Нет, - сдавленно прошептал Игорь.
- Он нашел что-то, что доказывает твою полную непричастность? И невиновность?
- Нет!
- Это никак не связано с делом?
Игорь молчит.
- Что-то случилось в камере?
- Зачем вы лезете ко мне? С вашими тупыми, бесконечными расспросами, простонал Игорь, открывая глаза. - Вам нужно раскрутиться, нужно громкое скандальное дело, а мне нужно... - и он осекся, чуть было не проболтавшись.
- Что тебе нужно? - вкрадчиво спросил адвокат. - Мне же надо тебе помочь. Почему ты мне не веришь?
- Потому что вы - защитник, а мне защита не нужна. У меня совершенно другие цели.
- Своих целей тебе будет легче добиться на свободе. В любом случае. А сейчас ты зачем-то лезешь в петлю. Ты понимаешь, что если я не смогу тебе помочь в полном объеме - добиться прекращения дела на стадии следствия или оправдания в суде, то тебя... Скорее всего, тебя расстреляют.
- Казни сейчас запрещены. Мораторий.
- Пока. Но в любой момент. Приговоры-то не отменяются. Зачем-то все это существует. Ты об этом подумай.
- Подумаю. На досуге.
- У тебя девушка есть?
- Нет.
- Ты что?.. Нетрадиционный? Как настоящий кутюрье?
- Нет, нормальный. Только постоянной девушки нет. Так, случаются время от времени.
- Боишься привязаться?
- Ну... Зачем мне все это? Семья мне ни к чему. Я и с матерью-то, как... Мы были друзьями, товарищами. Без отца. Все, только мы одни. Вдвоем. Напарники... Семьи, честно говоря, я и не помню. Так, отрывочные воспоминания.
- Видишь, человек помирает?! - яростно прохрипел с соседней койки морщинистый дедок. - А ты, падла ментовская, и тут его достаешь! У него горло от уха до уха перерезано, а ты его разговорами мучаешь! Эй, клизьмы! Уберите мента из палаты! Здесь больничка или кумовская хаза?
- Дыши ровнее! - рявкнул на него Гордеев. И спокойно добавил вежливым голосом: - Успокойтесь, гражданин, у вас поднимется давление. И температура.
- Да я! - приподнялся морщинистый. - Мне терять нечего! Я тебя так распишу! Пустите меня! Я тебе хлебало твое позорное!.. Да я тебя натяну до самой...
И тут Гордеев произнес некоторые волшебные слова.
Дело в том, что однажды, еще на студенческой практике, будучи юношей домашним и впечатлительным, он в группе студентов-юристов во время практики в прокуратуре присутствовал на осмотре места происшествия. Естественно, солнечный радостный денек, а по контрасту - мрачная подворотня на Старо- Конюшенном, изувеченный труп в луже крови. Следователи и эксперты суетятся, начальство слетелось. Постовые зевак разгоняют. Все при деле. И тут через все ограждения прорывается некий товарищ в костюмчике и белой рубашке с галстуком. Несмотря на раннее утро, он уже был, что называется, в полном атасе. Ноги его заплетались, руки не слушались. Глаза разбегались в разные стороны. Но он ощущал себя львом. Сфокусировал глаза на группе следователей и экспертов, мгновенно вычислил старшего - дежурного следователя - и набросился на него:
- Гражданин старший ответственный! Вы должны объяснить мне все по порядку. Что здесь случилось без меня? Кто это сделал? Почему? И кто такое безобразие допустил? Почему не оказывается срочная медицинская помощь на дому?
Дежурному следователю некогда было даже милиционера позвать. А может, и нарочно? Он просто развернул пьянчужку за плечи и подтолкнул к детской песочнице:
- Вон видишь, стоит здоровенный пузатый мужик? Руки в брюки. Мы тут горбатимся, а он смотрит и
