кино: приносит грузин козу к ветеринару, а коза у него тоже любимая была…
— Не козу, а овцу, Иван Николаевич, — перебил его Ковригин. — Слушай, я пойду, а? Машку надо искать…
— Я тебе пойду! — Сергеев обнял гостя за плечи. — В какой еще раз к нам зайдешь, пойдем выпьем, а коза твоя найдется, не бойся…
— Может, как-нибудь…
— Никаких «как-нибудь», а прямо сейчас, с сыном ты моим, кстати, не знаком?
«И рад бы не знакомиться», — подумал Ковригин и ответил отрицательно.
— Вот и познакомишься, — обрадовался Иван Сергеев и повел гостя в дом.
— Колька! — взревел Иван, распахивая перед Ковригиным входную дверь.
Ковригин снова очутился в гостиной.
— Колян, ты что, спишь?! — Хозяин направился в спальню.
— Убью, — раздалось уже знакомое Ковригину пузыревское мычание из спальни.
— Дрыхнет, — выглянув из спальни, ласково сказал Иван Николаевич и снова заревел: — Коляшка! Пошли козу искать!
В спальне раздался грохот, по которому трудно было понять, что именно там произошло: то ли отец стянул сына с дивана, то ли сын, оттолкнув отца, бросил его на пол. Ковригин решил было вмешаться, но передумал: «Сами разберутся». И действительно, через пару минут из спальни показались оба, как две капли воды похожие друг на друга, — отец и сын Сергеевы. И первое слово, которое они произнесли, оба, одновременно, было:
— Выпьем?
— А это кто? — заметил гостя Пузырь. — Ты кого привел, па?
Ковригин оценил пространство: если что, ближе всего — окно, из гостиной прямо во двор и…
— Ты мента привел! — заревел Пузырь и двинулся на Ковригина.
— Сынок, какого мента, — заслонил собой Ковригина Сергеев-старший, — ты выпей-ка, на, — отец налил сыну полстакана водки из аккуратно спрятанной под столом бутылки, — а то и меня за мента примешь…
«Сынок» выпил. Всмотрелся в Ковригина:
— Да ты, я вижу, уже второй раз ко мне в дом приходишь!
— Ну ты даешь! — Отец налил ему еще. — Перепил ты, сынок, — и выпил сам. — А ты-то чего отстаешь, — толкнул под локоть Ковригина, — пей, а то козу искать не пойдем… — и снова сам засмеялся своей шутке.
— Нет, батянь, постой, — опять направился к Ковригину Пузырь, — я же помню, когда я спал, он вот так, как ты сейчас, рядом стоял…
— Ты подумай, Коляна, ну что ты говоришь, как ты мог видеть, если ты спал?
Пузырь задумался. Было видно, что его мозг не привык к сложным умственным операциям, Пузырь махнул рукой:
— Налей.
Снова выпил, похлопал Ковригина по спине:
— А ты клевый мужик!
— Почему? — удивился такому комплименту из уст врага Ковригин.
— Потому что кончается на 'у', — Пузырь расхохотался. — Это знаешь, как вопрос типа: почему меня Пузырем зовут, а, не знаешь почему?
— Выпить любишь? — предположил Ковригин.
Отец и сын смеялись так, что дрожала бутылка на столе.
— А тогда его, — Пузырь показал на отца, — тоже так должны звать, а? Пузырь-младший и Пузырь- старший. А маманю нашу — Пузыриха?
— Нет, лучше Пузыриня. Кстати, где она? — спросил сын и на всякий случай пригрозил кулаком Ковригину. — Ты маманю нашу не трожь, мы за нее шею кому хочешь…
На крыльце послышались шаги.
— А вот и маманя Пузыриня, — обрадовался Николай и кинулся к матери с объятиями.
Анна Ивановна позволила сыну себя обнять, сокрушенно покачала головой, едва не заплакала:
— Опять?
— Не опять, а снова, маманя! — радостно сообщил жене Иван Николаевич. — У нас гости, не видишь, что ли?
— Ой, — засуетилась Сергеева, — а я и вправду не заметила, вы уж простите меня, — и захлопотала, накрывая на стол припасенные в маленькой комнате продукты, — вы уж простите нас, только огурчики да вот капусточка, что ж эти-то, ничем не угостили вас…
— Угомонись, маманя, — прикрикнул на нее Иван Николаевич.
Анна Ивановна сжалась, замолчала, присела тихо на краешек дивана, спросила у Ковригина тихо- тихо:
— А вы, я вижу, наш, поселочный?
— Да это ж Ковригин! Васька! Ты гляди, Колян, мы пьем, а она пьянеет, — заорал Иван.
— Запамятовала, вы уж простите, — коснулась руки гостя Сергеева.
— Не боись, простит, сейчас выпьет и всех простит, и тебя, и меня, правда, Васек? А ты чего примолк- то?
— Да вот спросить хочу, — осмелился Ковригин.
— Хочешь, да стесняешься, — снова громко захохотал Пузырь, — ну спрашивай, девица-красавица!
Ковригин побледнел, подумал, решил на «девицу-красавицу» никак не реагировать.
— За что ты меня клевым мужиком-то назвал?
— А за то, что не испугался, я же знаю, что это ты в комнате стоял, а я бы и вправду убить мог, я же все вижу, это только кажется, пьяный дурак, я в таком виде все могу, на джипе ездить могу! — Пузырь куражился, при этом наблюдая за реакцией Ковригина.
Ковригин решил вести себя, как хозяин:
— Налей, — сказал он и протянул Ивану Николаевичу пустой стакан.
— Вы тоже по этому делу? — сочувственно вздохнула Анна Ивановна. — Бедный, вот и мои туда же, прямо не знаю, что и делать…
— Должна знать! — заревел Иван. — Должна знать, что делает добрая жена в таких случаях, сочку бы нам томатного, а, маманя. Сгоняй-ка ты в погреб!
— Может, не надо, а? — Сергеева едва не плакала.
— Вправду, ребята, — решил поддержать хозяйку Ковригин, — и так всего…
— Помалкивай, — перебил его Иван Николаевич, — жена должна знать свое место в доме, в погреб, живо! Кому сказал…
— Хорошо, хорошо, — согласилась Сергеева и тихонько спросила гостя: — Может, вам чего еще принести, а? Селедочки?
— Давай, давай, и нам селедочки! — обрадовался Пузырь.
Едва захлопнулась за хозяйкой входная дверь, Пузырь наклонился к Ковригину и шепнул:
— Теперь ты понял, почему меня Пузырем зовут?
Ковригин отрицательно покачал головой.
— Отец, — обратился он к Сергееву-старшему, — он и теперь не понял, может, ему врезать для просветления мозгов-то, а?
— Ты не горячись, сынок, — похлопал сына по плечу Иван Николаевич.
— Да нет, я вижу, надо врезать, — разошелся Пузырь.
— Гостя не тронь, — тихо, но зло сказал отец, — а не то я тебе самому сейчас врежу.
— Хорошо, — согласился Пузырь и кивнул Ковригину, — но я все равно тебе как-нибудь врежу, ох, с каким удовольствием, потому что мужик ты и вправду клевый…
Вернулась мать. Воспользовавшись тем, что Сергеевы переключили на нее внимание, Ковригин решил улизнуть. Ему уже давно надоело это общество, ничего нового узнать бы не пришлось, а продолжать дальше пьяное общение Ковригину не хотелось. Он встал с дивана, словно уступая Сергеевой свое место.
