Произнеся коронную фразу следователей низкого и среднего пошиба, он выпустил мне в лицо струю дыма и, улыбаясь, обвел взглядом своих подручных. Те захохотали, причем тот, кого называли Мамонтом, смеялся громче других, заискивающе глядя на шефа.
Глеб Анатольевич поднял руку, и все быстро замолчали.
– А где это – здесь? – задал я вопрос.
На лице Глеба Анатольевича отразилось секундное раздумье, а потом он выдал:
– Где надо. И если не будешь отвечать на вопросы, то так и не узнаешь, где мы тебя порешили. Ясно?
– Ясно... – снова пожал плечами я. – Только вы объясните, что к чему, я то я ваших вопросов не понимаю. Скажите толком, чего хотите. А то про какого-то Петю...
– Петя, – с трудом скрывая раздражение, раздельно произнес Глеб Анатольевич, – это тот, кого ты на машине преследовал и кого потом забрал... то есть повинтил. И потом куда-то дел вместе со своей машиной. У нас нет времени всю деревню обыскивать, поэтому давай говори, куда его дел.
Я отрицательно покачал головой:
– Не понимаю, Глеб Анатольевич, о чем вы? Какое преследование, какая машина? Я тут был по делам, вышел поздно, шел на автобусную остановку... А тут меня по башке. Может, это по какому-то из моих прошлых дел? Так вы скажите толком.
– Слушай, – перебил меня главарь, – тебе отсюда не выбраться. Единственный способ – рассказать нам, где тот, кто сидел у тебя в машине, когда мы появились. Ты понял?
Я опять сделал большие и недоуменные глаза:
– Нет, не понимаю, о чем вы. Я сюда на автобусе приехал.
Глеб Анатольевич укоризненно покачал головой и негромко произнес:
– Эх, не люблю я адвокатов. Вечно везде свой нос поганый суют, языком чешут что метлой машут. Козлы... Да еще и на допросах теперь присутствовать им разрешили. Взять бы вас да и посадить в Бутырки, всех разом. Чтобы узнали, где раки зимуют... Говори, блин, куда Петю дел!
Последнее предложение он почти прокричал, перейдя на визгливый фальцет.
– Да я рад бы... – совершенно спокойно продолжал я. – Но не знаю, что вы хотите...
– Будешь говорить, собака! – заорал он так оглушительно, что чуть не лопнули мои барабанные перепонки.
При этом он схватил меня за грудки и пару раз тряхнул. Ощущения мои при этом передавать отказываюсь. Я был почти уверен, что вот-вот голова отвалится и покатится по полу в дальний угол...
– Будешь говорить?
На его лбу выступили крупные капли пота, а глаза чуть не вылезали из орбит.
– Да... – негромко произнес я.
Он тут же отпустил меня и сел на свой стул:
– Говори.
Я засопел, прокашлялся и с выражением произнес:
– Разрубил березу на поленья он одним движением руки. Мужики спросили: «Кто ты?» – «Ленин!» Так и охренели мужики...
Видели бы вы их недоуменные рожи! Черт, головная боль мешала мне полностью насладится этим зрелищем.
– Чего это он несет? – спросил кто-то из бандитов.
– Он, кажется, принимает нас за идиотов! – пробасил Мамонт.
Глаза Глеба Анатольевича заметали молнии. Они стали похожи на раскаленные угольки. Теперь от них можно было спокойно прикуривать.
– Мамонт!
Тот с готовностью вышел из шеренги бандитов, засучивая рукава. Впрочем, Глеб Анатольевич, внимательно его оглядев, махнул на него рукой:
– Нет, тебе нельзя. Еще убьешь ненароком.
– А чего? – обиделся Мамонт. – Давайте я ему руку о сейф сломаю. Или кодексом нос сверну!
Что-то странноватая у них лексика, у бандитов этих... Впрочем, размышлять времени не было.
– Нет! – закричал Глеб Анатольевич. – Иваненко, ты! Давай приступай как ты можешь.
Иваненко оказался довольно тщедушным человеком с худым лицом. В руках у него имелся небольшой чемоданчик. Он поставил его на стол и открыл. В чемодане имелись разные инструменты типа пассатижей и напильников, веревки, ножницы, какие-то электрические провода. Сбоку лежал противогаз.
Глеб Анатольевич повернулся ко мне:
– Ну что, адвокат, сейчас мы на тебе все это испробуем. – Он кивнул на чемоданчик. – Хочешь?
– А как это? – недоуменно спросил я, чем вызвал дружный хохот его подручных. Честно говоря, увидев этот «набор юного гестаповца», я потихоньку начал смекать, что к чему.
– Ну что, Глеб Анатольевич, начнем со «слоника»? – гадко улыбаясь, спросил Иваненко.
– Давай, – прорычал шеф, – только осторожно. А то он после удара Мамонта может откинуться.
Иваненко достал противогаз с длинным хоботом и натянул его мне на голову. Затянул на затылке резиновый ремень. А потом начал потихоньку сжимать рифленый шланг...
Я, конечно, набрал в легкие сколько мог воздуха и через некоторое время, когда Иваненко совсем сжал шланг, начал делать вид, что задыхаюсь, постепенно увеличивая интенсивность. Удушить меня они не собирались – это ясно, значит, чем больше я буду мотать головой и хрипеть, тем раньше они снимут противогаз...
Однако Иваненко был не так прост, как казалось. Он некоторое время сжимал шланг, а потом чуть отпустил. Я инстинктивно вдохнул воздух, а Иваненко тут же снова сжал. Вот тут я начал задыхаться по- настоящему. Сквозь запотевшие круглые стекла противогаза я еле-еле различал человеческие силуэты, а потом перед глазами пошли разноцветные круги.
– Хватит, – как сквозь сон расслышал я, и через шланг проникло некоторое количество воздуха. Потом с меня сорвали противогаз.
Некоторое время я хрипел и никак не мог вдохнуть достаточное количество воздуха.
– Ну что? – нетерпеливо сказал Глеб Анатольевич. – Будем говорить? Или как?
– Да ты... скажи, что тебе надо... – прохрипел я, – а то я не пойму, о чем вы толкуете...
Глеб вздохнул:
– Ну ты же молодой, Юра... Тебе еще жить да жить. Что, не понимаешь? Мы же сейчас тебя замочим, и никто никогда не найдет. Ну что тебе он понадобился? Зачем? Чего за ним гнался?
– За кем? – невинно спросил я. – И вообще, кто он, ты объясни хотя бы. И где я за ним гнался? И откуда эту погоню начал? Ты скажи...
Я сделал такое жалобное лицо, что, кажется, Глеб Анатольевич усомнился, того ли они взяли.
– Здесь, по деревне гнался, – сказал он жестко, но как-то не очень уверенно, из чего я сделал вывод, что они не знают почти ничего. Им поручили вызволить моего пленника. Вот они и выполняют...
Ну что будешь делать, Гордеев?
Глеб Анатольевич внимательно посмотрел мне в глаза и снова кивнул своему подручному:
– Давай, Иваненко.
Тот достал из своего чемоданчика два небольших деревянных брусочка, нож с наборной ручкой.
– Открывай рот! – скомандовал он.
Я решил, что если не открою, то он станет разжимать зубы ножом, и раздвинул челюсти. Иваненко ловко вставил брусочки под коренные зубы. А потом снова залез в чемодан и достал оттуда напильник.
– Ну вот, адвокат, теперь мы тебе маленько зубки подпилим, – гадко улыбнулся Иваненко.
Глеб Анатольевич покачал головой:
– Лучше скажи, Юра. Будет очень больно. И потом, мы ведь его все равно найдем. Зачем тебе эти трудности?
Я молчал.
Иваненко приложил свой напильник к моим верхним резцам. Я почувствовал на зубах холодную и противную железяку...
Вдруг раздался телефонный звонок. Глеб Анатольевич вынул трубку из кармана:
