ждал в вестибюле гостиницы.
– О, Сэм! – весело поприветствовал его Алекс.
Кравцов поморщился едва заметно. Он не любил, когда его называли Сэмом. У него хорошее имя – Семен.
– Очень рад видеть вас, Сэм! – Алекс весь лучился.
Кравцов понял, что его ждет самый настоящий разнос. И он знал, с чем это связано.
– Здравствуйте, – поклонился он Алексу. – Кофе?
Это прозвучало как пароль. В буфете, где они обычно пили кофе, не было прослушивания – в этом они были уверены.
Официантов здесь не было, и Алекс, усадив Кравцова за самый дальний столик, подошел к стойке буфета, расплатился за кофе и собственноручно принес две чашечки, от которых поднимался пар.
Все это не могло обмануть Кравцова. Демократизм Алекса таил в себе ясные угрозы.
Все так же лучезарно улыбаясь, Алекс присел за столик и, отпив из своей чашки глоток, пододвинул вторую Кравцову.
И сразу спросил:
– Что с каскадером?
Кравцов давно понял, что с этими людьми нельзя вести себя опрометчиво, то есть говорить неправду или лукавить, говоря не всю правду. Здесь такое не проходит, он убедился в этом. Помимо него, Кравцова, у них есть такие информаторы, что куда там госбезопасности. Порой Кравцову казалось, что у этих людей информаторы везде: от администрации Президента до какого-нибудь самого захудалого кабака.
Поэтому он всегда говорил им правду. Не было другого выхода.
– Исчез, – выдавил он из себя. – Мы упустили его, и виноват в этом я.
Алекс несколько секунд молча изучал его лицо, словно пытался получить какую-то дополнительную информацию.
– Это хорошо, что вы признаете свою вину, – сказал он. – Насколько целесообразна была ликвидация его жены?
Кравцов пожал плечами.
– Обычная практика, – ответил он. – По-видимому, после того как ему позвонили из милиции, он потерял голову.
– Это не помешало ему вырубить ваших людей, – заметил Алекс. – Как они, кстати?
– Приходят в себя, – кивнул Кравцов. – Обнаружил их наш же водитель. Он заметил, как из подъезда кто-то выбежал, и это насторожило его. Вошел в подъезд и увидел этих двоих, которые пребывали без сознания. Ему ничего не оставалось, как погрузить их в автомобиль и уехать.
– Выбежал, естественно, Козлов, – заключил Алекс.
– Да.
– Печально, – заметил Алекс.
Кравцов промолчал. Сейчас начнется, подумал он. Он мастер стращать, этот Алекс.
Тот сказал:
– Дело осложняется, но все в наших руках. И в ваших. В ваших руках – судьба Козлова. В наших – ваша. Всего хорошего. – Он встал.
Кофе он не допил. К своему Кравцов даже не притронулся.
Он тоже встал. Могло быть и хуже, подумал он. Много хуже.
Портнов был вне себя. Дело, на которое было положено столько усилий, грозило закончиться пшиком.
Не нужно было брать с собой Дмитрия. Чувствовал, что тот напортачит где-нибудь, испортит, но... Слаб человек. Взял. Уж очень просил его Дмитрий.
Дмитрий Дружинин был одним из тех, кто начинал вместе с Феликсом в Америке. Это был человек горячий, не слишком умный, но безусловно преданный. Он был одним из немногих, кому Портнов доверял на девяносто процентов. На сто процентов Феликс Михайлович не доверял никому – даже себе.
И теперь – такая лажа.
Компания «Русские авиалинии» была уже почти у него в кармане. Оставалось последнее усилие. И все. И война выиграна, и жертвы не напрасны. Впрочем, если это жертвы противника, они никогда не напрасны.
Но сейчас срывалась хорошо продуманная, четко выполненная почти до конца операция – и все из-за чего? Из-за дурости Дмитрия. Точнее, из-за его патологической потребности все время доказывать Портнову, что он, Дружинин, самый преданный ему человек во всем его окружении.
И доигрался. «Наехал» на Ветрова...
Для того чтобы «Русские авиалинии» достались Портнову, на Ветрова нельзя было «наезжать». Он единственный был неприкосновенен.
Многие добирались до Ветрова, и у многих были шансы, но Портнов всех устранил. Для Ветрова методы Феликса Михайловича абсолютно не годились. Оставалось последнее: сто тысяч долларов за одну- единственную подпись. И Дмитрий решил сэкономить эту крошечную сумму.
Ветров тут же позвонил по сотовому телефону и сообщил Портнову, что некий господин пригрозил ему: если он, Ветров, будет артачиться, его хладный труп найдут в каком-нибудь не очень людном месте Москвы.
– Это не мой человек, – сказал Портнов. – Я заверяю вас, что это не мой человек.
– У вас нет человека, у которого заячья губа? – поинтересовался Ветров.
– Что? – Портнов был ошеломлен: Дмитрий! – Высокий голос, почти фальцет? – спросил он.
– Совершенно верно, – ответил Ветров. – Вы понимаете, Феликс Михайлович, что в свете новых обстоятельств я не могу с вами сотрудничать. Да и не хочу, откровенно говоря.
Портнов заскрипел зубами. Он понимал, что двигало в эту минуту Ветровым. Очевидно, он так же стремится к личной власти, как и сам Портнов. Дело рушилось на глазах.
Неожиданно Портнов воспрянул. Он спросил себя: что могло бы изменить эту ситуацию, если бы речь шла не о Ветрове, а о нем, Портнове? И он понял, что могло бы спасти положение.
– Это не мой человек, – сказал он. – Если хотите, я пришлю вам его голову.
– Я люблю метафоры, – откликнулся Ветров. – Буду с нетерпением ждать доказательства того, что имею дело с серьезным человеком.
Судьба Дмитрия Дружинина была решена.
Сначала Феликс призвал к себе Алекса. Тот пришел, поигрывая улыбкой, но она вмиг исчезла, когда Портнов сообщил ему, зачем он его позвал.
– Босс! – не хотел верить Алекс тому, что слышит. – Он же с вами с самого начала.
– Алекс, – сказал Портнов, пристально глядя в глаза своего подчиненного, – обычно я не расшифровываю смысл своих приказов. Я имею в виду мотивацию этих приказов. Делаю это в первый и, надеюсь, в последний раз.
Он немного помолчал, словно ему тяжело было говорить о том, о чем он не мог не сказать.
– Дмитрий всегда был моим товарищем и, можно сказать, другом. Во всяком случае, человеком преданным. Но то, что он сделал, грозит нашему делу. Не какой-то отдельной операции, а всему делу. Искупить свою вину он может только смертью. Разумеется, все его близкие получат от нас пенсию. Предательства с его стороны не было. Я далек от мысли расценивать его поступок как злонамеренное деяние с дальним прицелом. Нет. Я уверен, что он руководствовался самыми лучшими намерениями. Но... Как говорит премьер этой страны, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Но то, что для них, граждан этой страны, – норма, для нас это должно быть ЧП. Это они любят строить себе светлое будущее. У нас нет для этого времени. Мы должны исходить из реалий нынешнего дня. Поэтому Дружинин должен быть наказан, причем тем способом, каким этого хочет наш клиент.
Он сделал паузу, ожидая реакции Алекса. Но ее не последовало. Алекс молчал и смотрел на него, как удав на кролика.
Портнов продолжал:
– Я знаю, о чем ты думаешь, Алекс. Ты думаешь о том, что на месте Дмитрия может оказаться любой из тех, кто мне служит, в том числе и ты. Правильно?
