– А фамилия у тебя есть, Коля?
Опытный сыскарь, пока торчал в магазине в ожидании Алексея, успел прочитать на нагрудной бирке охранника его анкетные данные и теперь пользовался ими как родными.
– Конечно, есть. Максимов.
– Ну и почему ты здесь поднял такой шум?
– Потому что Ангелина просила меня связаться с ее мужем.
– Что ты городишь? Его похоронили недавно.
– Да знаю! – отмахнулся Яковлев. – Ты же небось и бумагу выписал.
– Какую бумагу? – вполне натурально изумился Чиж. – Ты смотри не заговаривайся, а то пристрою по знакомству в дурбольничку – и будешь счастливый ходить, слюни по стенам развешивать!
– Знаю, что бумажки уже нет, – согласился муровец.
– Слушай, кто ты такой, что все знаешь? Ну-ка посиди отдохни, я телефонный звонок сделаю, – по- настоящему занервничал Чиж.
Яковлев не знал, куда будет звонить начмед, но догадывался, что тот хочет проверить, есть ли на белом свете такой человек – Коля Максимов.
– Алло? «Вавилон»? У вас работает Николай Максимов? – не сводя глаз с гостя, спросил он в трубку. Услышав положительный ответ, Чиж положил трубку и взглянул на Яковлева уже спокойнее.
– Ну убедил. Есть такой дядя. И что дальше? Мне, признаться, в голову не могло прийти, что Ангелина может иметь дело с таким контингентом! – криво улыбнулся он, окинув муровца брезгливым взглядом.
– Что, очень ограниченный? – насмешливо спросил Яковлев.
– Ого! – Чиж вновь удивленно вздернул брови. – Да мы, оказывается, чувство юмора имеем!
– Ты меня за дурачка не держи! – оборвал его подполковник. – Позвони лучше Ангелине в фирму и попроси ее к телефону.
– Сам и позвони, – грубо отмахнулся Виктор Григорьевич.
– Нет, это тебе надо позвонить, дорогой, чтобы потом поменьше идиотских вопросов задавал, – ехидно заметил Яковлев.
– Ладно, я тебе верю. Что ты хотел передать Иванову, – вдруг пошел на откровенный разговор Чиж.
Яковлев не торопился с информацией. Он минуты три с преувеличенным вниманием рассматривал небольшие акварели на стенах кабинета.
– Так что ты хотел передать Иванову? – переспросил начмед, явно выходя из себя.
– То я ему сам и передам, – четко выговаривая каждое слово, сказал Яковлев побледневшему доктору. И через секунду уже добродушно добавил: – Я узнавал у своих ребят в милиции, в чем дело. Оказывается, две милиции в работе: московская и нарофоминская. Москвичи ищут, кто гроб с телом покойного Иванова стырил. Не читал, что ли, в «Московском комсомольце»?
Чиж выругался, вздохнул и спросил:
– Еще что?
– Нарофоминские гаишники заново осматривают все на месте происшествия.
– А что же не так сделали? – громко спросил Чиж.
– Не тот Юрка человек, не того масштаба, чтобы тихонько его закопали – и вопросов не возникло. Болтают, что будто сам Президент им интересовался.
– Ну это вряд ли, – не поверил Виктор Григорьевич. – И что теперь Ангелина хочет?
– Посоветоваться, как теперь вести себя.
– Она не арестована?
– Сплюнь три раза!
– Ладно, дело непростое. Позвони мне завтра к вечеру, вот карточка.
– Не затягиваешь, Григорьевич? – с сомнением спросил Яковлев.
– А по-твоему, Юрка у меня под столом сидит! Терпи. Нет, все же одного не пойму: какой нечистый свел тебя с Ангелиной. Она же от такого контингента шарахается как от огня.
– Укатали сивку, – неопределенно ответил муровец. – У нее и спросишь при случае. Ну пока, алкозельцер!
– Иди ты!..
И Яковлев пошел, радуясь и еще не веря в такую удачу.
6
Грязнов медленно закурил сигарету и пустил струйку дыма в сторону от сидящей напротив Ангелины. Он любил в себе джентльмена и позволял себе жесты, которые так нравятся женщинам. Он не ошибся. Ангелина слегка улыбнулась и тоже закурила. Грязнов знал уже достаточно о собеседнице, поэтому обращаться к Ивановой с особенным пиететом не было необходимости. Тем не менее...
– Милая дама, наверное, вы уже знаете, что Московский уголовный розыск имеет к вам бубновый интерес? – как можно добродушней спросил он.
– Что за жаргон? – с вызовом бросила Ангелина, мгновенно посуровев.
– Это общеупотребительный жаргон в том социальном слое, куда вам скоро дорога.
– То есть? – заволновалась Ангелина, нервно затягиваясь сигаретой.
– Ладно. Давайте так, – продолжал Грязнов. – Вы известный в телевизионных кругах деятель. Значит, вам на руку любые скандалы, кроме тех, которые связаны с Уголовным кодексом. Так?
– Допустим, – буркнула Ангелина.
– Пока еще на папке не написано «Дело А. Н. Ивановой», у вас есть возможность все рассказать и фигурировать в качестве свидетеля, – проинформировал Грязнов.
– Свидетелем чего? – сделала непонимающие глаза Ангелина.
– Убийства, дорогая моя, – уточнил Грязнов.
– И кто жертва? – быстро спросила женщина.
Грязнов с хрустом потянулся и со вздохом произнес:
– Если я скажу, что ваш муж, вы мне поверите?
– Н-не знаю... – слегка смутилась Ангелина.
– На вашем месте я бы поверил, – посоветовал Грязнов.
– Почему?
– Потому что в том гробу, извините, не ваш муж, а совершенно посторонний мужчина. Или не посторонний?
Ангелина тяжело задышала и отвернулась к окну.
Грязнов терпеливо ждал.
Иванова оторвала взгляд от окна и посмотрела исподлобья.
– Послушай, сыскарь, все было тихо, спокойно, согласовано. Что ты лезешь? Что тебе надо? У вас же есть бумага, что похоронен именно Юра? А если не Юра, то где доказательства?
– Увы, гражданка Иванова, предъявлять доказательства положено обвиняемому, а вы пока свидетель, который подозревается...
– В чем?
– Ну как в чем? В убийстве, – сухо уточнил Грязнов.
– В убийстве кого? – вздернула брови Ангелина.
– В убийстве пока не установленного следствием лица. Давайте, дорогая, не будем темнить. Вы лучше меня знаете, что похоронили не мужа. Я допускаю, что потерпевший нанес вам какой-то ущерб. Но, будьте добры, изложите, так сказать, преамбулу: кто вас обидел, за что и на какую сумму?
– Ничего не знаю, – буркнула Ангелина, с вызовом взглянув на муровца.
– Так не бывает. Скажите лучше, что знаете мало, и эту малость изложите, – спокойно посоветовал Грязнов.
– Послушай, начальник, зачем ты копаешь эту историю? Думаешь на ней карьеру построить?
– Не уверен, – улыбнулся Грязнов, с любопытством отмечая про себя, как Ангелина на глазах из интеллигентной женщины превращается в уголовную маруху.
– Так вот и не обгоняй! Дело это тебе не по зубам, хоть ты в МУРе и самый главный, – зло добавила
