это непозволительно.
– А вот я, наверное, никогда не привыкну. – Он потянулся к бутылке и бокалу.
– Привыкнешь, – заверил я. – И быстрее, чем думаешь.
– Ты так считаешь, Алексей?
– Уверен.
– Ни хрена, – Вася покачал пальцем у меня перед носом. – К такой красотище, – он обвел помутневшим взглядом зал, наполовину заполненный посетителями, – к таким женщинам невозможно привыкнуть. А они танцуют?
– Здесь все любят танцевать. – Я уже начинал нервничать и волноваться, как писал наш классик: «Как бы чего не вышло».
И все же это случилось. Я не успел и глазом моргнуть, как Вася уже приглашал на танец девушку, сидящую в компании двух подруг за соседним столиком. Они, видимо, были туристками, отвечали на скверном испанском с сильным английским акцентом.
Пригласив всех по очереди и от всех получив отказ, Вася не впал в уныние.
– Тогда я сам, – весело закричал он и выбежал на середину площадки.
Как назло, заиграла быстрая музыка, и Вася, вообразив, что это специально для него, принялся выделывать новомодные телодвижения.
Единственным моим желанием было, как только закончится музыка, усадить его за стол и затем увести из ресторана. На нас уже стали обращать внимание, а на Васю смотрели, как на придурка. Но моим порывам не суждено было осуществиться.
Вася налетел на один из столиков и опрокинул его вместе с мирно ужинавшей пожилой парой. Потом его занесло на витринное стекло, и он своей мощной спиной превратил его в кучу осколков.
«Конкиста» сотрясалась от грохота и звона.
Ругаясь на чем свет стоит, я бросился к нему, боясь, как бы он спьяну не выдал вслух парочку русских матов. Именно в этот момент я почувствовал, что нахожусь на грани провала.
Молоденький официант уже вызывал полицию.
Я сообщил в Центр об инциденте, и Васю Теребилова отозвали в Москву. Насколько мне стало потом известно, его уволили после этого случая из КГБ. Я же попросил не присылать мне больше вообще никаких помощников.
15 марта 1971 года.
Этот день я запомню надолго. Я получил предписание срочно лететь в Москву. Этому предшествовали некоторые события. Я должен был встре...»
На этом записи Алексея Михайлова обрывались.
12
Прилетев из Парижа, в тот же день я позвонил Меркулову на мобильный, хотя слишком-то не рассчитывал, что он сможет еще чем-то помочь в поиске коллег бывшего советского разведчика Михайлова. Но все оказалось гораздо удачнее, чем я предполагал: Меркулову удалось раздобыть адрес некоего Мартина Грина, в прошлой советской жизни – Ивана Ильича Мартова, русского перебежчика. Итак, мне предстояла еще одна поездка, на этот раз – в Лондон.
С Меркуловым я смог встретиться в его кабинете во второй половине дня, в перерыве между двумя совещаниями.
– Имей в виду, как мне рассказали, старик Мартов живет тихой жизнью английского пенсионера, – сказал Меркулов со вздохом скрытой зависти, протягивая мне оранжевый листок из настольного блокнота, на котором был записан адрес и номер телефона. – Утром подстригает кустики в своем саду, вечером пьет пиво в пабе с соседями и смотрит по телевизору чемпионат по регби в Австралии. Выйдя на покой, твой Мартов неожиданно открыл в себе дар селекционера и, на радость англичанам, вывел новый сорт садовой маргаритки «Принцесса», за которую получил первую премию на ежегодной выставке цветов в Виндзоре. Не интересуешься?
Я пожал плечами:
– Нет.
А сам невольно подумал: и откуда, интересно, Меркулову известны такие нюансы? Еще неделю назад он и знать не знал о существовании какого-то там Мартова-Грина, а теперь вон какой спец стал, даже про садовую маргаритку разнюхал. Опять «человечек с Лубянки» поспособствовал? А еще жалуются, что у них после 1991 года, с тех пор как КГБ развалился, половина каналов потеряна, связи утрачены... Прибедняются!
– Старик до сих пор КГБ боится как огня, – продолжал Меркулов. – За его домом постоянно наблюдает полиция – по его просьбе. О твоем визите его предупредили.
– А кто?.. Кто предупредил?
– Неважно. Главное, дед согласился с тобой поговорить. Вообще-то он никому не доверяет.
– Есть причины, – пробормотал я, занятый своими мыслями, но Меркулов посмотрел на меня как на ясновидца.
– С семьдесят девятого года на жизнь Мартова дважды совершались покушения, – медленно произнес он. – Один раз он попал в аварию при странных обстоятельствах, в другой раз предпринималась попытка его отравить.
– Выжил? Везучий дед, – отшутился я.
– После второго покушения он ослеп.
И снова я подумал: откуда же все-таки Меркулов знает такие подробности?
– Ну ладно. Желаю приятно отдохнуть в Лондоне. Там сейчас, наверное, тепло, европейская осень, не то что в России.
– Не так уж и тепло. Зимой в Англии сыро и ветрено.
– А ты уже бывал в Англии?
– Разок довелось. По турпутевке.
Меркулов с уважением кивнул, мол, ишь ты!
– Ты по-английски, кажется, говоришь свободно?
Я кивнул без ложной скромности.
– А вот я пока с трудом... Так чего же ты такой мрачный, Гордеев? Я бы на твоем месте чечетку от счастья отплясывал. Может, твой клиент еще и поездку в Италию проспонсирует? В Италии потеплее будет, чем в Лондоне, а?
Меркулов засмеялся. Я из вежливости хмыкнул в ответ, но моя кислая физиономия особой радости не выражала.
– Серьезно, Гордеев, что с тобой? Мысли тяжкие замучили?
– Не знаю. Кажется, я становлюсь параноиком.
– А-а! – протянул Меркулов.
В его понимающем взгляде я поймал сочувствие и легкое любопытство.
– У всех это начинается рано или поздно. Главное – вовремя понять, где граница страха. Отделить бред от настоящего. И отказаться от навязчивой идеи.
– Так это самое трудное и есть, – ответил я, но не успел договорить, как на столе Меркулова зазвонил телефон. Он взял трубку и отвлекся. Разговор с неизвестным мне собеседником оказался длинным и, как мне показалось, не слишком приятным.
Пока Меркулов говорил по телефону, в кабинет вошел его помощник с бумагами. Затем на столе запиликал телефон внутренней связи, и почти одновременно черная трубка мобильного, лежащего рядом с настольной лампой, огласила кабинет пронзительными трелями. А за массивной деревянной дверью кабинета со сверкающей латунной табличкой уже раздавались бодрые голоса – подтягивался местный люд на следующее совещание. Я понял, что ни сегодня, ни вообще в ближайшее время нам с Меркуловым договорить не удастся.
– Ну, Гордеев, привет! – заметив, что я собираюсь откланяться, Меркулов отвлекся на мгновение, кивком ответив на мой прощальный жест.
...Чтобы не вызвать подозрений своим внезапным исчезновением из Москвы, я подстраховался и сказал на работе, что отправляюсь в служебную командировку в Питер на четыре дня, связанную с другим делом,
