миром, это еще когда было сказано. Но пока сам не ткнешься мордой об стол собственного невежества, пока не почувствуешь себя светящейся букашкой с экрана компьютера, пока не осознаешь, что кто-то свыше знает о тебе все, о каждом твоем шаге, вплоть до твоих анализов в поликлинике, не поймешь истинную силу информации.
Я сидел на заднем сиденье и искоса посматривал на Вячеслава Ивановича, сидящего рядом с водителем.
Наверное, испытываешь жуткое чувство, когда залезают к тебе в карман. И примерно то же самое испытываешь, когда воруют информацию из твоего собственного компьютера. Как деньги из кошелька. Теперь Вячеслав Иванович испытал это сполна. Сбылось то, чего он больше всего опасался, не доверяя заокеанской технике, и вот именно она его подставила.
Не его сотрудники или друзья его предали, а этот бездушный соглядатай с квадратным глазом, которого он допустил в свое святая святых, в свои секреты и которому он с самого начала не доверял. С нами всегда происходит то, чего мы больше всего боимся, я всегда верил в эту мудрость, и она снова подтвердилась.
Я впервые появился в офисе, в котором работала Катя. Пока Вячеслав Иванович, по-прежнему хмурый и недоступный, о чем-то договаривался со здешним начальником, о котором она столько мне рассказывала, я поглядывал на ее коллег. Сплошь длинноногие девочки и упакованные юнцы, с бородками и без, сидели в этом зале с аквариумами, зимним садом и разглядывали нас из-за своих компьютеров и принтеров. Кажется, они отпускали на наш счет смешливые замечания, которые я не мог разобрать из-за негромкой музыки, приличествующей их занятиям.
Я бы с ним на презентацию не пошел – такое или примерно такое мнение сложилось у трудового коллектива насчет Вячеслава Ивановича. Со мной, похоже, они еще не разобрались...
Не напрасно же Катя так и не пригласила меня ни разу сюда.
Наконец начальник вышел на середину зала, вид у него был озабоченный и серьезный. Видимо, это было достаточно непривычно и странно, потому все притихли, а музыку приглушили.
– Господа! – сказал он густым басом, несколько неожиданным для его молодого возраста, который наверняка способствовал его успешной карьере. – Наши гости прибыли к нам из ГУВД Москвы, той самой знаменитой Петровки, тридцать восемь, чтобы выяснить обстоятельства исчезновения нашей сотрудницы, всеми уважаемой и любимой Кати Полукаровой.
Физиономии у всех вытянулись. Потом они стали переглядываться, зашептались. И на нас с Вадимом уже поглядывали несколько по-другому. С интересом.
Вот те на, должно быть, говорили они между собой, так все было у нас безоблачно и замечательно, и надо же такому случиться, что именно Катя испортила всю эту благодать – взяла и исчезла. И теперь нами заинтересовались высокие милицейские чины на Петровке...
– Наши гости... – начальник вопросительно посмотрел на Грязнова, потом перевел взгляд на меня, ожидая, что мы сейчас включимся в разговор и представимся коллективу, но мы с умным видом продолжали молчать, сохраняя непреклонность в глазах. По опыту мы знали, что это вызывает чувство почтения к нашей нелегкой службе.
– Так вот, наши гости хотели бы поговорить с каждым из нас о том, что, возможно, мы заметили что- нибудь особенное во время нашей последней презентации, посвященной открытию филиала «Конкурент- банка» два дня назад.
«Конкурент-банк»? Где-то я про него слышал... А, ну да, он относится к группе Соковнина. Там служил бывший супруг Ксении Александровны, любимой жены Баха... Мир тесен, что ни говори. Или это совпадение не случайно?
Начальник вопросительно посмотрел на нас.
– С протоколом? – спросил кто-то с дальнего стола, и все нервно засмеялись, потом примолкли, разглядывая нас с возрастающим любопытством.
– Пока нет, – сказав это, Вячеслав Иванович подошел ко мне поближе и спросил:
– С кого начнем, как ты считаешь?
– Вон с той красивой девушки, – сказал я громко, указав на свою избранницу, действительно самую эффектную и привлекательную из присутствующих.
Наверняка это была та самая подружка начальника, о которой Катя мне столько говорила. Две самые красивые девушки в коллективе – а здесь они явно были вне конкуренции – вот, пожалуй, повод для их дружбы-соперничества. А значит, они замечали и подмечали друг за другом больше, чем остальные.
– Вас зовут Нина? – задал я первый вопрос, когда мы втроем оказались в кабинете начальника.
– Откуда вы знаете? – удивилась она.
– Догадался. Такую девушку не могут не звать Ниной.
На самом деле это я знал, конечно, от Кати. Как знал и о воздействии таких вот «знаний» на тех, с кем говорил.
Она сощурилась и поглядела на меня, сдерживая улыбку. Еще немного и начнет кокетничать. Я-то ладно, а Вячеслав Иванович такого не любил.
– Нина, вспомните, пожалуйста, что было на той вечеринке в филиале «Конкурент-банка»?
– На презентации, вы хотели сказать? – спросила она, и глаза ее перестали щуриться.
– Ну да, – сказал я, – пусть будет – презентация, мне все равно, моему коллеге и подавно.
По-видимому, такие вот допросы она наблюдала лишь в сериалах типа «Следствие ведут знатоки», поэтому несколько растерялась, не совсем понимая, чего мы от нее хотим.
А мы хотели, чтобы она не врала. Не сочиняла. Не возводила напраслину на соперницу, пользуясь подходящим моментом.
– Ну... все нормально было, как всегда, – неуверенно сказала она. – Потом все напились, стало совсем клево, потом разъехались...
– Мы интересуемся, чем занималась и с кем разговаривала или любезничала Катя Полукарова, – сказал я и почувствовал, как что-то екнуло у меня под ложечкой. Все-таки некрасиво, пользуясь служебным положением, к тому же будучи всего-навсего адвокатом, расспрашивать о поведении на вечеринке своей подружки, пусть даже бывшей.
– А что, я за ней слежу? – дернула она плечиком. По-другому, конечно, она ответить не могла. Самолюбие не позволяло. Так что хорошо бы ее раскрутить.
Вячеслав Иванович свирепо посмотрел на меня. Не пристало ему, далеко не последнему человеку на Петровке, терять время на распутывание сложных отношений двух девушек, пусть даже самых раскрасавиц.
– С кем она общалась, вы заметили? – продолжал я.
– Что, я разве помню? – снова попыталась она продемонстрировать свое отсутствие интереса к предмету разговора, но, взглянув на сумрачное лицо милицейского полковника, который продолжал каменно молчать, поскольку его вопросы были впереди, добавила: – Ну, был с ней один молодой человек... Интересный, ничего не скажешь. Она все время смеялась, когда с ним танцевала, потом они уехали.
– Имя! – резко спросил Вячеслав Иванович, так, что она даже вздрогнула.
– Чье? – спросила она.
– Этого парня, – сказал я, сохраняя прежний тон. – Вы ведь тоже танцевали, не так ли? Не может быть, чтобы такая, как вы, проскучали весь вечер. А если танцевали, то бывали близко от них и кое-что слышали из того, о чем они говорили... Наверняка вы прислушивались. Ни за что не поверю, что вы ничего не слышали. Катя ведь пользовалась успехом, не правда ли?
– Да, пожалуй... – протянула она. – Ее многие приглашали, но она все время танцевала только с ним. Вообще, она какая-то странная была в последнее время. То ни с кем не хотела знаться, рассеянная какая- то... А тут стала много пить, много хохотала... По-моему, он ее здорово напоил.
И снова я почувствовал, как екнуло под ложечкой. Только приступа ревности мне сейчас не хватало...
– Имя! – повторил Вячеслав Иванович, и она снова вздрогнула. И пожалуй, впервые сообразила, что в ее интересах рассказать обо всем, что помнит.
Само имя этого молодчика вряд ли что-нибудь скажет. Он вполне мог и соврать. Нужно было узнать о нем что-нибудь еще.
