ждет твоего звонка. Он освободится через час.
– Ему давно бы этим заняться, – сказал я сердито.
Ничего себе – негласное... Если Володя кричит об этом на всю Москву. Говорил же Грязнову, поставь видеоглазок. Чего проще. Сначала проверяй, потом доверяй, раз такое дело.
И тут я услышал, как взревел мотор, – это наш частник Толя поспешно отъезжал. То ли, услышав мой разговор, побоялся связываться, то ли вовремя заметил «девятку» с моей охраной, которая выруливала вслед за нами в тот же двор.
Наверняка он не без основания решил, что будет себе дороже продолжать переговоры об убытках.
Я сделал слабую попытку (поскольку денег на ремонт у меня не было) его остановить, но потом раздумал. Во-первых, виноват он сам. Слишком уж впечатлительный. И потом, что за манера влезать в разговор пассажиров, которых везешь... И что вообще происходит, если о том, что Грязнов дал мне сотовый телефон, Лекарский знал уже через час? Вячеслав Иванович зорко отслеживает, что происходит на окраинах Москвы, в том же Ховрино, но не замечает, что творится у него под носом? Выходит, один осведомитель работает на Баха, другой на его оппонентов?
Это мог быть один и тот же человек. Кто сказал, что это нельзя сделать двойному агенту, работающему на два ведомства и, соответственно, расписывающемуся в двух ведомостях?
Вячеслав Иванович наконец-то начал свое служебное расследование, не дожидаясь, пока я снова повторю ему все, что уже говорил...
Я не переставал удивляться – оказывается, стоило перебежать на другую сторону баррикады, стать адвокатом, чтобы со стороны увидеть кое-что совсем иначе, чем когда я был следователем прокуратуры. Еще мне казалось: сейчас многое в расследовании Грязнова зависело от того, как пройдет мой предстоящий разговор о бывшем следователе Савельеве, что мы о нем узнаем.
Вот почему я начисто забыл о частнике Толе, едва оказался в квартире, в которой нас уже ждали.
6
Алина Прокофьевна, последняя жена Петра Савельева, цветущая дама в роскошном халате с низким вырезом, сидела в глубоком кресле, положив ногу на ногу и держа тонкую коричневую сигарету в наманикюренных пальцах. Похоже, у нее было несколько имиджей. Целый набор. Сейчас это был имидж домашний, для приема гостей. В гостях она наверняка выглядела по-другому.
А дверь нам открыл некто Вольдемар Никифорович, ее теперешний гражданский муж, худощавый, в очках, с бородкой горного козла. Козла с такой бородкой я, помнится, как-то видел на гербе одной, забыл уже какой, независимой республики.
На небольшом столике был сервирован легкий ужин с красным вином и чаем, с бисквитами и печеньем в шоколаде.
Увидев Наташу, Алина Прокофьевна несколько переменилась в лице. Наверное, до сих пор она полагала себя самой привлекательной из дам, чьи линии судьбы пересеклись с Савельевым и что позволяло ей снисходительно покровительствовать всем остальным.
А тут она даже не знала, как себя вести, и потому, чтобы выиграть время, отослала своего козлобородого супруга на кухню за сливками, которые он забыл принести.
– Уж эти мужчины, – сказала она, щурясь и одновременно строя мне небольшие голубые глазки. – Наговорят, наобещают... И тут же все забывают.
Должно быть, она решила, что легкий флирт со мной позволит ей преодолеть неуверенность, возникшую при появлении Наташи.
– Вы давно знаете Петю? – спросила она Наташу, разливая чай по фарфоровым чашкам. При этом она зорко поглядывала на чересчур привлекательную гостью, посмевшую переступить порог ее владений.
Наташа скромно опустила глаза. Играть так играть. Хотя, следовало признать, на роль молодой дурочки визуально она не тянула.
– Недавно, – вздохнула она. – Спасибо, больше не надо. Я без сахара.
– Бережете фигуру... – вздохнула, как о чем-то несбыточном, хозяйка. – И правильно делаете, милая. Особенно когда есть что беречь.
– Так где он сейчас? – спросил я. – Вы что-то о нем знаете?
Она пожала своими полными плечами.
– Могу только догадываться, – она снова принялась кокетничать со мной, возможно, потому, что в комнату вернулся Вольдемар Никифорович с растерянным видом и без сливок.
– Я их там не нашел, – сказал он негромко. По-видимому, нормальная громкость голоса в салоне Алины Прокофьевны не позволялась никому, кроме хозяйки.
– Конечно, я их, наверное, выпила... – она снисходительно махнула рукой и снова посмотрела мне в глаза в поисках сочувствия. Пожалуй, с Петей Савельевым они очень подходили друг другу, подумал я.
– А все-таки, – спросил я, – где вы сами стали бы его искать?
– Что, много денег потеряли? – лениво улыбнулась Алина Прокофьевна. – Шучу, шучу. И ничего у вас не выпытываю. Есть одна девушка, она мне как-то звонила... Я потом списала ее номер с определителя, хотя она мне его не давала... Вольдемар, принеси мой телефонный альбом, ты знаешь, о чем речь и где он лежит.
Пока Вольдемар снова искал, теперь уже альбом, я постарался окинуть взглядом многочисленные художественно выполненные фотографии в живописных рамках, которые были развешаны по стенам. В основном там были разного рода экстравагантные мужчины в самых разнообразных одеяниях и позах.
– Вам нравится? – заметив мой интерес, спросила хозяйка. – Я фотохудожник. Мои работы выставлялись... Кстати, Наташенька, вы здесь никого не узнаете? – она снова прищурилась. Явно проверяла нас на вшивость.
– Да вот же Петя! – бросился я на выручку Наташе, ткнув пальцем в одну из фотографий. – Не узнаешь уже?
Признаться, я сам узнал его не без труда. Петр Александрович на большом снимке был изображен под пальмами в одних плавках в обнимку с какой-то дамой в «бикини».
Жуир, подумал я. Ловелас, можно сказать. Проще говоря, хахаль, мать его так. Алиментщик треклятый.
Жил двойной жизнью, как любили у нас выражаться во времена разборок персональных дел на общих собраниях – популярных развлечениях широких масс после водки и телевизора.
Хороший был следователь Петя Савельев, ничего не скажешь, да вот в один прекрасный день стало ему обидно, что начальство его недооценивает. (Это вовсе неудивительно на фоне другого очевидного обстоятельства – женщины Петю явно переоценивали.)
– Ой, правда! – воскликнула Наташа, прижав ладони к щекам. – Неужели он? А с кем это?
Вопрос был бестактным. Не узнать хозяйку, которую, по правде говоря, я тоже распознал не сразу, было верхом неприличия.
– Простите, а вы на самом деле его знали? – насторожилась Алина Прокофьевна. – Вы ведь не те, за кого себя выдаете...
Еще немного, и она укажет нам на дверь. А все потому, что Наташа явно переиграла. Ну никак она не тянула на простушку, которую соблазнил Петя Савельев. Впрочем, она с блеском выполнила программу минимум – добраться до Алины.
– Святая правда, – сказал я. – Вы уж простите. Мы – его бывшие товарищи по работе в прокуратуре, которые теперь вынуждены расхлебывать последствия его бурной деятельности...
Прищуренный взгляд Алины сменился внимательным. Это произошло потому, что Наташа сняла с себя маску соблазненной и покинутой. Ее лицо теперь было по-комиссарски суровым.
– Вот оно что, – задумчиво произнесла Алина, нервно барабаня пальцами по столику. – Да вы кушайте, кушайте...
– Хотел бы отдать должное вашей проницательности, – сказал я. – Но поймите, у нас не было иного выбора...
– Бросьте... – отмахнулась хозяйка. – Какая там проницательность, если сразу не разглядела этого козла... Так где ты там, Вольдемар? – крикнула она.
– Нигде не могу найти! – отозвался он из другой комнаты.
Алина продолжала о чем-то напряженно думать.
