– А сколько ему дадут, – поинтересовалась она, – если найдете?
Старая любовь не ржавеет, подумал я. Уже жалко его стало... Надо бы с ней поаккуратнее.
– Если поймают – один срок, явится с повинной – другой, – ответил я.
Алина никак на это не отреагировала и стала в упор разглядывать Наташу. Похоже, ей полегчало, как только выяснилось, что они не соперницы. Стало быть, она так и осталась вне конкуренции. Хоть она и была бывшей женой, но это не мешало ей оставаться ревнивой.
– Что вы так на меня смотрите? – спросила Наташа.
– Я помогу вам его отыскать, если вы согласитесь стать моей моделью, – ответила Алина. – У вас изумительное лицо, на фотографии вы будете куда лучше, чем в жизни.
– Спасибо, – сказала Наташа. – Но сначала вы нам его найдите.
– Я так и вижу вас в греческой тунике, полуобнаженной и с гроздью винограда возле коринфской колонны где-нибудь на берегу моря, – продолжала Алина.
– Только вам придется поторопиться, – вздохнула Наташа. – Я на первом месяце. Уж это я вам не соврала.
– Верю, и вам беременность к лицу, – согласилась Алина, коротко взглянув в мою сторону, как если бы угадала во мне будущего отца. – Так мы договорились?
– Если он мне разрешит, – кивнула в мою сторону Наташа.
– Ну ладно, – сказала Алина, подумав. – Об этом потом. Давайте о Савельеве. Видимо, я должна предварительно обзвонить всех его жен и любовниц. Почему-то они все меня находят, говорят, что он им ставил меня в пример. Возможно, потому, что это он их бросил, а я была единственная, кто бросила его. И это до сих пор не дает ему покоя. Он как бы отыгрывается на них, понимаете? И они мне звонят, жалуются на него. Впрочем, если вы мне поможете, я могу поискать вместе с вами этот альбом, где записан один телефон последней его девицы, с которой он спутался совсем недавно... Хотя у меня до сих пор нет ее фотопортрета.
В это время вошел вспотевший Вольдемар со сбитой набок прической и с огромным альбомом в руках.
– Нашел? – спросила она. – Ну, слава богу. А то я уж подумала, что придется искать тебя... Вот видите, – она распахнула перед нами эту своего рода записную книжку с фотографиями и номерами телефонов под ними вместо имен и дат. – Так я лучше их запоминаю. Имена, фамилии – не помню. Помню лица. И цифры. Поэтому я им сразу предлагаю сфотографироваться...
– Хотите создать общество «Женщины, брошенные Савельевым»? – не удержался я.
Наташа тоже не удержалась и прыснула.
– А тут нет ничего смешного, – пожала плечами Алина. – Так оно и есть. Можете считать, что это общество уже создано. Иногда мы созваниваемся, вместе собираемся, пьем чай, я их фотографирую... Они во всем меня слушаются, поскольку я единственная, кто сумела преодолеть козни и чары Савельева. И я их учу, как противостоять подобным кобелям. Вы только не подумайте, милочка, будто я всех наших мужиков причисляю к этой разновидности фауны, – сказала она, положив руку на плечо Наташи. – Если бы я так подумала о вашем Юре, я бы такого при нем не сказала. Хотя кое-что подсказала бы вам из моих наблюдений, если бы мы с вами остались наедине. Например, тогда, когда вы придете ко мне сниматься...
– Мы охотно выслушаем вас, но только вместе, – сказала Наташа. – А сейчас хорошо бы получить телефон последней девицы Савельева. Вы обещали.
– Вот ее телефон, – Алина указала на цифры в альбоме. Они выглядели сиротливо без фотографии. – Когда я попросила ее приехать ко мне переговорить, она не согласилась. Возможно, он недавно от нее ушел, иначе бы она мне не позвонила. Наверное, она еще надеется его вернуть. Она вполне может знать, куда и к кому он ушел.
– Интересно бы взглянуть на этого сердцееда, – сказала Наташа, насмешливо посмотрев на меня. Сейчас она могла себе позволить такие шутки. Еще вчера это выглядело бы по-другому.
– А что, все его предыдущие пассии знали, куда и к кому он сбежал? – поинтересовался я у Алины.
– Хороший вопрос, – заявила Алина и покосилась на безропотного Вольдемара. – Я обратила внимание на одну закономерность, о которой вы, возможно, даже не догадывались, хотя, могу поверить, вместе с ним работали. Так вот, Петя терпеть не мог рыжих и брюнеток, поскольку сам был брюнетом с синими глазами, – она склонила голову, ожидая моего подтверждения.
– Признаться, никогда не заострял на этом внимания, – стараясь понять, куда она ведет, ответил я. – И что из этого следует?
– Что значит мужчина, увлеченный своей работой, – притворно вздохнула Алина и перевела свой взгляд на Наташу. – А то и значит, дорогой, что Петя, будучи избалован женским вниманием, всегда чередовал своих баб по масти. Если сейчас жена у него блондинка, значит, следующая обязательно будет шатенкой. И наоборот. Или если жена шатенка, то любовница – блондинка. То же самое можно сказать о комплекции его возлюбленных. Обычно рубенсовские формы у него сменяются спортивной худобой...
– Очень интересно, – сказал я. – Только что из этого следует, не понимаю.
– Я говорю это не просто так, а именно для вашего сведения как криминалистов. Хотя, конечно, мои познания в расследовании ограничиваются чтением наших плохих детективов.
– Вы хотите сказать, что, зная цвет волос его предыдущего увлечения, а также упитанность, можно представить в общих чертах его следующую подругу? – предположила Наташа. Я же мучительно пытался понять, что за человек эта Алина – упоенная собой бабенка или нечто другое.
– Вот-вот, – согласилась она с Наташей. – Кстати, обратите внимание на тупое выражение лиц наших мужчин. Иногда мне кажется, что нет выше наслаждения, чем поставить в тупик этих самонадеянных павианов и самовлюбленных павлинов.
Наташа засмеялась и тронула меня за руку, как бы извиняясь. Вольдемар громко вздохнул, но ничего не сказал. Возможно, это была выработанная им реакция на укол любимой женщины, ярой не то феминистки, не то мужененавистницы. (Если только это не одно и то же).
На его месте я бы такое не спустил. Уж я бы такие слова не оставил без ответа.
– И какой масти у него была предыдущая? – спросил я.
– Шатенка, причем миниатюрная. Я ее видела.
– Значит, вам звонила пышнотелая блондинка? – спросил я.
– Теперь поняли? – обрадовалась Алина. – Я в этом уверена на все сто! И она подозревает, что у него где-то есть шатенка, как только я рассказала ей о закономерности его смены партнерш, про которую вы теперь тоже знаете.
Я переглянулся с Наташей. Черт его знает, может, так оно и есть. А может, и нет. По крайней мере у нас есть телефон этой блондинки... А это уже кое-что.
– Мы можем ей позвонить от вас? – спросил я.
– Хотите все сразу? Куете железо, пока горячо? – блеснула глазами Алина. – Вот это мне нравится! Это по-моему.
Она толкнула локтем в бок своего скучающего Вольдемара, который, казалось, вот-вот уснет, и он встрепенулся.
– Звоните! – сказала Алина, передав трубку Наташе. – У вас это здорово получается.
Но звонок нам ничего не дал. Длинные гудки, и только. Фортуна исчерпала сегодняшний лимит нашего везенья, пора было и честь знать.
Мы ушли из гостеприимного дома Алины Прокофьевны, дав слово непременно звонить, не пропадать, ставить ее в известность о результатах наших поисков. Вольдемар Никифорович, прощаясь, задержал мою руку в своей, не желая отпускать, и мне даже показалось, будто у него под очками блеснула непрошеная слезинка.
Выйдя во двор, я набрал по сотовому номер Вячеслава Ивановича.
– Ну что? Узнал что-нибудь? – спросил он нетерпеливо.
– Ничего серьезного. Я окончательно запутался в его бабах, – ответил я. – Я знал, что он ходок, но чтоб до такой степени... Хотя кое-какой классификации его дамы подлежат. Алина утверждает, будто он меняет их строго по очередности – блондинок на шатенок, худышек на тех, кто в теле. И наоборот. Соответственно он меняет квартиры. Уж не знаю, чем он их всех берет.
