Вероятно, Будников, как руководитель лаборатории, обладает знаниями не меньшими, нежели Баткин. Значит, первое, что надо сделать, – это заняться организацией его охраны. И конечно, так, чтобы он сам об этом не подозревал. Иначе начнет вести себя неестественно, и тогда пиши пропало, на живца никого не поймаешь, а попробовать можно, хм… Турецкий от удовольствия даже руки потер. Когда еще у него будет подобная свобода действий? А в случае провала, может, попроситься к президенту в домашние, так сказать, детективы?
Минуточку. Вот она лазейка! Если разрабатывать версию насильственного похищения Баткина, то прежде всего надо акцентировать внимание на том, где произошел прокол в системе безопасности, где именно случилась утечка. Ведь если верить Будникову (а чего ж ему не верить?), то тут все за семьюдесятью семью печатями хранится…
Сильный аромат кофе заставил Турецкого поднять голову. На столе на подносе стоял кофейник, чашка с блюдцем и свежие булочки. За стол с другой стороны уже по-хозяйски усаживалась высокая, сухопарая женщина с крашеными рыжими волосами. Брови ее были сдвинуты к переносице. Турецкий догадался, что это Мордвинова, секретарша Баткина.
– Вас зовут Алевтина Михайловна?
Но поразить проницательностью ее не удалось.
– Перекусите, – сурово молвила Мордвинова, не дрогнув ни единым мускулом. – Анатолий Вячеславович распорядился.
Турецкий с благодарностью взял чашку, и она тут же выскользнула из рук – ударилась о край стола, раскололась, горячая жидкость брызнула на пиджак. Мордвинова молча посмотрела на Турецкого так, что тот даже испугался. Сказала только:
– Снимайте пиджак.
Турецкий немедленно подчинился, и она ушла с его пиджаком в руках. Вернулась через несколько минут, отдала пиджак, собрала осколки, вытерла стол. И тут Турецкого осенило: все, что ни делается, – все к лучшему. Ведь Баткину нужна была спецодежда для поездки в Стокгольм! Правда, он мог ее себе справить и там, на месте, но оставалось мало времени, у Баткина вылет из Москвы был за день до церемонии… Словом, это стоило проверить, может, она что и знает.
– А как насчет фрака вашего шефа? – поинтересовался он.
– Откуда вы знаете? – удивилась Мордвинова.
– Что я знаю?
– Ну что он фрак заказывал.
– Я просто предположил, – терпеливо объяснил Турецкий. – Нобелевские премии получают во фраках. Вы разве про это не слышали никогда?
– Мое дело маленькое, – обиделась Мордвинова.
– Так заказывал или нет? – Турецкий начал терять терпение.
Мордвинова поджала губы и молчала. Потом наконец выдавила:
– Может, и заказывал.
– Так заказывал или напрокат брал?
Но Мордвинова, кроме себя, никого не слышала:
– Я ему говорю: Николай, мол, Львович, ну какой фрак, зачем фрак, вы же никогда фрак-то и не носили, а у вас зато такой симпатичный есть клетчатый костюмчик английский, стопроцентная шерсть, любо- дорого…
– Подождите-подождите, я не понимаю, вы что же… – Тут Турецкий чуть не сказал «заведовали его гардеробом?», но вовремя спохватился: – Вы поймите и его, Алевтина Михайловна, это же такой ритуал, он сто лет всеми выполняется. И Солженицын во фраке премию получал, и Горбачев, да и вообще…
При упоминании таких имен суровый лик Алевтины Михайловны слегка разгладился и появилось выражение если не умиления, то нечто вроде гордости за свое чадо.
– Значит, фрак он где-то все же нашел, и вы ему тут были не помощница, – со вздохом резюмировал Турецкий и пошел к выходу.
– Подождите, – смилостивилась Мордвинова. – Вот тут есть список, он из Интернета его распечатал, в пятницу утром, московских ателье, которые вечерние костюмы делают всякие там церемонные. Может, и разберетесь. – Она достала из стола лист бумаги и продолжала бурчать: – Ну и зря. Ну и очень плохо он на нем сидел. В смысле фрак на Николае Львовиче. Он прямо даже на себя не сильно был похож, я же смотрела по телевизору.
Дворничиха Зинаида Николишина, присматривающая за квартирой Николая Львовича Баткина, рассказала Мише Федоренко следующее. Последний раз она была в квартире Баткина в четверг вечером, то есть за день до его исчезновения. Как известно, Баткин на следующий день появился на несколько часов на работе – и больше его никто не видел. По обоюдному согласию Николишина должна убирать в квартире дважды в неделю и через день готовить ужин (академик обычно не завтракает), у нее есть свой ключ от квартиры, Баткин ей доверяет, так что его обязательным присутствием она не связана.
Николишина показала, что неоднократно видела Баткина нетрезвым, как правило в выходные дни, но никогда – откровенно пьяным. Как ей казалось, Баткин стеснялся ее в такие моменты и старался поскорей от нее отделаться. Вечером в четверг она помыла полы и приготовила Баткину ужин, закончила все это в половине девятого, тут-то хозяин и появился. Он был раздосадован ее присутствием, неожиданно рассчитался с ней за месяц вперед, и она ушла. За полтора часа до появления Баткина ему звонила какая-то женщина, она не назвалась и сказала, что еще перезвонит. Николишина ни разу за год работы у Баткина не встречала у него женщин, хотя звонили те при ней неоднократно. Николишина уверена, что они менялись у Баткина крайне часто и что в редких случаях одна и та же дама звонила дважды.
После того как разговор с Турецким оборвался, толком не начавшись, Миша после недолгих размышлений позвонил Грязнову и рассказал ему то, что собирался рассказать своему шефу. Грязнов поблагодарил и тут же отправил в Орехово-Борисово двух оперативников, которые, сменяя друг друга, должны были вести круглосуточное наблюдение за Николишиной. Наблюдение же за квартирой Баткина
