Под головой были мягчайшие подушки, а сверху – невесомое одеяло. И все – уютное, воздушное. Однако неприятно удивило то, что на ней самой не было никакой решительно одежды. Заметила на пуфике, рядом с изголовьем, свой пеньюар. И вдруг вспомнила! Буквально все, что происходило с нею. Игорь... это нападение... нелепое одеяние, угрозы, наконец, машина... А дальше – сплошной черный провал.
Всплыли слова о каком-то, кажется, хорошем человеке, но кто он, зачем она ему понадобилась и почему тот идиотский спектакль с ножом между лопатками, этого она и теперь не могла понять.
В большой комнате с потолком, убранным зеркалами и расписанным гирляндами цветов, с мерцающими голубоватым серебром стенами, было очень тихо и сумрачно – огромные окна были прикрыты жалюзи.
Во рту скопилась неприятная сухость. Хотелось пить. Она не знала, что делать. Надо было, наверное, подняться, накинуть на себя одежку, совсем не предназначенную для прогулок по чужому дому. Но ничего иного не оставалось. В правой стене она увидела одну дверь, напротив – другую. Видимо, за ними есть живые люди, которых можно попросить о помощи.
Морщась, она потянулась к своему пеньюару, но увидела рядом с ним черную коробочку, напоминающую пульт от телевизора, однако с одной только красной кнопкой посредине. Не особенно соображая, что она делает, Элина нажала на кнопку. Но, не услышав никаких звуков, нажала снова.
Открылась дверь, и вошла женщина средних лет в темном платье, белым фартучком и косынкой, стягивающей густые темные волосы. Она катила перед собой столик на колесах.
– Добрый день, Элина Кирилловна, – тепло сказала она, приближаясь. – Ну вот, слава богу, вы и пришли в себя. Голова, наверное, раскалывается, да? И пить хочется? Понимаю, – она приветливо улыбнулась. – Что вы предпочитаете? Сок? Что-нибудь с газом? Холодный чай?
– Просто попить, – выдавила Элина, почему-то ничему уже не удивляясь и чувствуя, что голос ее совсем потерял свою обычную звонкость – сплошной хрип какой-то, а не голос. Даже противно.
– Попробуйте сок с минералкой, но без газа.
Женщина протянула ей наполненный высокий стакан, и Элина жадно припала к нему губами, поначалу глотая с трудом. Но, осилив половину, почувствовала себя лучше и допила уже медленно.
– Простите, Элина Кирилловна, я вас оставлю ненадолго.
– Куда же вы? – всполошилась пленница. Она хотела расспросить эту милую женщину, что вокруг происходит и где она оказалась. Но та лишь улыбнулась и загадочно помахала ладонью. Дверь закрылась.
А через минуту отворилась вторая, та, что сбоку. Элина взглянула и машинально вскрикнула, а затем быстро натянула одеяло до самого горла, стараясь при этом сжаться в комок.
В комнату вошел мужчина средних лет, неуловимо напоминающий сразу нескольких известных артистов – и Калягина, и Броневого, и еще кого-то очень знакомого. Голова его была гладко выбрита, серые глаза смотрели весело и как бы даже с юмором. Он был не очень высок, что-нибудь под сто семьдесят пять, но крепок и коренаст. Широкие плечи облегал отлично сшитый пиджак – уж это Элина оценить могла сразу. Вообще, костюмчик был от какого-нибудь известного кутюрье, сомневаться не приходилось. И белоснежная сорочка с крупными камнями запонок. То ли старая добрая мода возвращалась, то ли ему было просто наплевать на нее, одевался, как хотел. Яркий мужик, заметный.
У Элины было ощущение, что она определенно видела его где-то, но вот где? А может, в телевизоре? Почему бы и нет?..
И вдруг вспомнила о себе. О том, что на ней в буквальном смысле ничего! Но, увидев его забавно заинтересованный взгляд, почему-то почувствовала непонятное облегчение и только и успела подумать, что, в отличие от любых, даже самых знаменитых, мужиков у нее есть свое преимущество – она сама. И ее тело. Обычно укутанное в дорогостоящие условности. И она слегка расслабилась, чуть опустив одеяло, обнажая плечи и грудь – немного, самую малость. Подумала: как жаль, что не причесана.
Он подошел к кровати, бесцеремонно присел рядом со столиком, приподнял салфетку и достал из ведерка со льдом бутылку шампанского. Открыл с легким хлопком, налил в два бокала розовые пузырьки. Поставил рядом бутылку. Элина, сосредоточив взгляд, прочитала: «Луи Родерер», подумала, что почему-то всегда считала за лучшее – «Дом Периньон».
– Это кому как, – сказал, улыбаясь, мужчина. – Я предпочитаю розовый «Родерер». Прошу, – он протянул Элине бокал, и она была вынуждена выпростать из-под одеяла свою обнаженную руку.
Он смотрел на ее руку. И она просто физически ощущала его взгляд. Взгляд сильного и абсолютно уверенного в себе мужика.
«Может быть, еще не все так и плохо?» – подумала Элина, но решила, что сдаваться пока рано.
– Ничего не хотите мне объяснить? – спросила, заставляя его держать бокал в протянутой к ней руке.
– Отвечу на любой вопрос. Меня зовут Олег. А как вы предпочитаете, чтобы вас звали?
– Очень близкие зовут Эллой. Как остальные – вы знаете. Вы хотели познакомиться?
– Да.
– А зачем избрали наиболее неприличный способ?
Он смущенно улыбнулся. Или сделал вид, что смутился.
– Трудно быть богом... Кидаются исполнять любое желание и постоянно портачат. От усердия, возможно. Или из лести.
– Или за хорошие деньги, – добавила она.
– Увы.
– Значит, вы бог? Интересно.
– Каждый из нас для кого-то бог. Скажем, хозяин для собаки. Я только в этом смысле. Так, говорите, переусердствовали? Сильно? Или можно стерпеть?
– Опять же кому как, – ответила она, наблюдая за его терпеливой рукой с ее бокалом. – Поверьте, когда тебя хватают, будто мешок с дерьмом, суют ножик под нос, напяливают чулок на голову, как-то не до юмора. Или вам кажется наоборот?
– Абсолютно согласен. Но давайте наказывать виноватых позже.
– А что должно измениться?
– Многое. Я так надеюсь. Вас наверняка напугал, судя по его манерам, Лешка? Так он просто недалекий человек. С плохим прошлым. Но в крайних ситуациях бывает верным. И он совсем не страшный, а как, знаете, лягушка болотная – надувается, пыжится, становится таким грозным, что вся округа разбегается. А бояться там нечего.
– Ну да, а пальчики его!
– Так я ж и говорю: дурь это. Вот если б он вас всерьез обидел...
– Понимаю, значит, это все игрушки? Детские страшилки?
– Вроде того. Я не исключаю, между прочим, что он сделал все, чтобы вы отчаялись, готовились в ад, а проснулись в раю. Как?
– Ну, если вы бог, как утверждаете, тогда... – и она взяла из его руки бокал. Попробовала. – Вкусно.
– Я рад.
– Скажите, Олег, какая необходимость была привозить меня, извините, в... несколько обнаженном виде?
– Не расстраивайтесь. Я ждал вашего вопроса и приказал подать вам десяток каталогов. Они здесь, – он приподнял салфетку. – Посмотрите, отметьте, что вам понравится, и эти туалеты вам сюда немедленно доставят.
– Не может быть! – усмехнулась она. – Вы, часом, не Монте-Кристо?
– Не исключено, – серьезно ответил он. – Посмотрите, приготовьтесь, а вечерком, возможно, мы вдвоем скатаем куда-нибудь покруче. Поиграем, повеселимся, поговорим.
Он поднялся, поставил свой пустой бокал и подошел к окну. Поднял жалюзи, и в комнату хлынул яркий солнечный свет. У Элины даже зарябило в глазах.
– Посмотрите, Элла. А кнопкой вы уже научились пользоваться. Вашу горничную зовут Зоей. Просите о чем угодно. Но пока прошу вас не пользоваться телефоном. Недолго. До вечера.
И он вышел, оставив женщину теперь уже в полной растерянности. Это если быть честной перед самой собой. Ведь не такой уж отчаянной дурой она была, чтобы не понимать элементарных вещей: платят за все,
