Периодически он не забывал щелкать кнопками, переключаясь на другие каналы. Новость о пожаре в квартире Мишина постепенно обрастала подробностями, как снежный ком, и приобретала совершенно отчетливый характер сенсации.
Когда жена Силаева, проснувшись, зашла на кухню, она застала своего мужа бодрым, свежевыбритым, в костюме. Одной рукой Силаев завязывал узел галстука, другой придерживал трубку телефона.
– Да, да, обязательно. Необходимо созвать совет партии... – диктовал Силаев. – Назначить совещание у губернатора. Да, как можно скорее. Жду. Свяжитесь со мной по сотовому.
На удивленную реплику жены Силаев боксерским жестом постучал кулаком в открытую ладонь левой руки.
– Готовлюсь к большой войне! – радостно объявил он.
Решение было принято. Силаев согласился принять предложение Василия Расторгуева.
...Весь день Андрей Папутин бессмысленно слонялся по городу, надеясь пересечься с Оксаной.
В подвальчике «Сытый папа» возле авторынка он случайно наткнулся на своих. Трое боевиков Севмаша уминали под водку свиной шашлык и чувствовали себя королями жизни – хамили официанткам и матерились, как у себя дома.
Андрей не хотел подсаживаться, но раз засветился, то не подойти, не поздороваться было уже нельзя.
– Где гуляешь? – хлопая Андрея по плечу и тем самым приглашая сесть рядом, спросил Боксер.
– Да так, – неопределенно пожал плечами Андрей.
– Новость слышал?
– Какую?
Троица заржала.
– Значит, еще не слышал, – объявил прихвостень Боксера по кличке Шах и, чуть понизив голос, сообщил: – Мы сегодня хату спалили. Теперь про нас по всем каналам крутят.
– Хату? – не понял Андрей. – Какую?
– Нет, ему не наливать! – прикрывая ладонью пластиковый стакан, поставленный специально для Андрея, воскликнул Боксер. – Он еще не проспался. Але, братан, ты меня слышишь, в натуре? – заорал он в ухо Андрею.
Шах и второй сопляк заржали.
– Сожгли хату того телевизионщика, которого ты в подъезде порезал, – объяснил Шах, но Боксер неожиданно треснул его по зубам.
– Че ты гонишь? Сам не знаешь, что гонишь! Не его, а другого. Тоже жид хороший.
– Какая разница? – обиделся Шах.
– Ну, в общем, никакой, – согласился Боксер и провозгласил тост: – Давайте, чтоб горели они синим пламенем все – и жиды, и черножопые – и чтобы в России порядок был, в натуре!
Шах и сидящий напротив Андрея неизвестный сопляк сделали пафосные рожи. Подняли пластиковые стаканы и чокнулись с Боксером.
– А ты че тормозишь? – посмотрел Боксер на Андрея. – Нет, ты сегодня, в натуре, тормозной какой- то.
Андрей поднял стакан, чокнулся со всеми, выпил.
Душа вдруг словно согрелась.
– Ты Ахмета, который в «Планете» наркоту толкает, знаешь? – спросил он Боксера.
Тот кивнул.
– Знаю. А тебе он зачем? Неужели подсел?
– Нет.
– Смотри, Расторгуев хоть и сам того... Между нами говоря, любит злоупотребить химией, но своего шофера вычислит моментом.
– Да чистый я! Не для себя...
Боксер шмыгнул перебитым носом:
– Да мне-то по фигу.
– Как мне Ахмета найти?
– Днем он возле политехнического тусуется. Подъедь, присмотрись. Маленький такой, в норковой шапке.
– Тачка у него японская, – подсказал Шах. – Коричневая «хонда».
– Точно, – согласился Боксер. – Он обычно из тачки толкает.
Андрей поднялся, пожал на прощание руку Боксеру, остальным кивнул.
...В ряду машин, припаркованных на обочине тротуара возле политехнического института, он без труда вычислил коричневую «хонду». За рулем действительно сидел какой-то кавказец в кожаной куртке.
Андрей подошел к «хонде», постучал в стекло:
– Ахмет?
Кавказец смерил незнакомца подозрительным взглядом.
– Тебе что надо?
– Я от Ксюхи из «Планеты», – оглядываясь и понижая голос до шепота, прильнул к стеклу Андрей. – Ей нужно три дозы, чтобы переломаться.
– Деньги покажи, – кивнул Ахмет.
Андрей вынул из кошелька триста долларов, похрустел бумажками.
Ахмет полез во внутренний карман куртки.
– Может, не здесь? – оглядываясь, спросил Андрей. – Открой, я хотя бы в машину сяду.
Не чувствуя никакого подвоха, кавказец отпер переднюю дверцу. Андрей быстро обежал машину и сел на пассажирское сиденье рядом с водителем.
– Быстро заводи движок! – наставив на Ахмета пушку, скомандовал он. – Езжай прямо по проспекту.
– Слушай, бери деньги, все бери и уходи, – испуганно косясь на пистолет, предложил кавказец.
– Засунь их себе в задницу!..
Андрей приказал Ахмету въехать во внутренний двор.
– Выходи из машины!
Кавказец послушно вылез. Не спуская с него глаз, Андрей вышел следом. Во дворе он положил Ахмета мордой в снег.
Пустые глазницы мертвого дома безучастно смотрели на расправу. Когда на снегу под телом Ахмета образовалась кровавая лужа, Андрей отшвырнул в сторону палку. Он тяжело дышал, словно пробежал длинную дистанцию. Ему было жарко.
– Значит, понял? – обращаясь к почти безжизненному телу, повторил он в десятый раз. – Еще раз увижу тебя рядом с ней – убью.
Тело не шевельнулось.
Андрей промокнул снегом руки от крови, вытер потное лицо. Привел в порядок одежду и вышел из двора на улицу.
Мимо арки дома вверх и вниз по проспекту проходили люди, не подозревая о том, что происходило во дворе. Андрей влился в толпу на остановке, вскочил в первый подошедший автобус и уехал.
...Вечером в «Планете» была дискотека.
Ксюша толкалась среди танцующих, выискивая в толпе знакомые лица, и думала, у кого бы стрельнуть денег? Встретила пару девчонок, но у них просить бесполезно – сами приходят в «Планету» в поисках мужичка побогаче.
Ахмет обычно отпускал ей наркотики в долг, а временами даже соглашался на бартер: секс в обмен на дозу, но сегодня Ахмета почему-то не было.
Чувствуя первые приступы ломки, Ксюша дошла до туалета. Посмотрела на себя в зеркало – мрак! Морда бледная, под глазами тени, губы запеклись. С такой опухшей мордой приличного клиента не снимешь.
Она вытащила из сумочки косметичку, дрожащей рукой попыталась подвести вокруг глаз синие стрелки. Ничего не получалось. Рука дрожала, кисточка вычерчивала не стрелку, а ломаную кривую.
