видите?
– Зато слышу! – гордо подбоченился мужчина. – Недостаток зрения компенсируется у меня очень чутким слухом! Звук двигателя этой машины врезался мне в память, и через два часа я понял, что это именно она выезжает из гаражей.
– Да не может такого быть! – твердо сказал Папалаев.
– Может! – упрямо топнул ногой слабовидящий. – Может! У меня уникальный слух! Я слышу абсолютно все! Например... например, я различаю, как тикают ваши часы!
– Мои? – удивился Папалаев.
– Ваши!
– Да у меня электронные! – И, задрав рукав, опер глянул на черные «Сейко» с серым дисплеем.
Слабовидящий невозмутимо поправился:
– Ну, значит, это часы вашего друга!
Жуков нахмурился:
– У меня тоже электронные...
– Но ведь что-то же тут тикает! – занервничал мужчина.
Папалаев вздрогнул и быстро осмотрелся:
– А может, бомба?
– Да какая бомба... – И Жуков, наклонившись, вытащил из травы сверкающие на солнце дамские часики. – Вот! Потерял кто-то...
Папалаев рассмотрел находку и восхищенно сказал:
– Ну надо же! Золотые!
– Что там? – забеспокоился слабовидящий. – Что там, а?
Жуков шагнул к нему и положил часы в ладонь мужчины:
– Это вам. За ценную информацию, переданную представителям органов власти. Считайте, что они наградные!
Припарковав «шестерку» прямо на оживленной Петровке и направившись к возвышающемуся неподалеку желтоватому зданию МУРа, Турецкий неожиданно почувствовал, что за ним следят. Он просто физически ощутил на себе чей-то внимательный, напряженный взгляд. Александр незаметно огляделся, как бы проверяя, все ли в порядке с только что оставленной им машиной. Краем глаза ему удалось заметить, как на другой стороне улицы нырнул в проходящую толпу одетый в серое человек, до этого стоявший на краю тротуара, у самого бордюра.
«Ну что ж... – пожал плечами „важняк“. – Этого следовало ожидать...»
И он зашагал в направлении КПП.
Следователь прокуратуры Королев, который в составе оперативно-следственной группы приехал осматривать квартиру убитого Шмакова, уже заканчивал опрос соседей, возможных очевидцев происшествия.
– Ничего не слыхала, ничего не видала, ничего не скажу! – заявила ему последняя бабулька, после чего и была с миром отпущена.
Ее слова, по сути, явились сжатым повторением сказанного другими обитателями подъезда, которые выдавали массу полезных сведений, касающихся какой угодно темы – от погоды до политики, и не сообщали ничего путного по интересующим следователя вопросам.
– Да, результаты неутешительные... – Сидящий у журнального столика Королев посмотрел на собирающихся уходить коллег. – Кроме показаний участкового, ни-че-го...
Майор Веселкин к этому времени уже покинул квартиру, сославшись на неотложные служебные дела.
– Ну что, заканчиваем? – спросил следователя эксперт-криминалист.
– Да... – ответил тот и уже собрался было подняться с кресла, как из коридора вдруг донесся какой-то шум и в комнату ввалился неопрятно одетый мужик с всклокоченными волосами и выколотой на груди фиолетовой надписью. «Не забуду ма...» – гласила та ее часть, которую можно было прочесть благодаря расстегнутой рубашке.
– Вы кто? – спросил Королев.
– Я? – удивился мужик. – Я Серегин!
– Какой еще Серегин?
Мужик осмотрелся и без спроса сел на ближайший стул.
– Я живу в соседнем доме! – Он показал пальцем в окно. – Вон в той хрущевке!
– Ну и что?
Серегин вдруг опасливо повернул голову в сторону закрытой двери соседней комнаты:
– А че, Андреича уже увезли?
Тело убитого Шмакова действительно уже отправили в морг, но следователь не счел нужным отчитываться в этом перед неизвестно кем.
– Что вам здесь нужно? – строго спросил он мужика.
Тот откинулся на спинку стула, вытянул ноги, обутые в грязные, дырявые кроссовки и сказал:
– Показания хочу дать!
Королев бесстрастно ответил:
– Слушаю вас!
Серегин высморкался в край рубашки и начал:
– Меня тут каждая собака знает! Потому как я местная достон... дотсон... донстон... – Мужик так и не смог справиться с трудным словом и поэтому решил упростить задачу: – Короче, я местный уникум!
– Это почему? – спросил следователь.
– А потому что я за последние четырнадцать лет почти ни одного дня трезвым не был! Во как! – И Серегин обвел присутствующих полным сознания собственной значимости взглядом.
– Ну и что дальше? – поторопил его Королев.
Мужик почесал за ухом и продолжил:
– Ну вот. Андреич... ну Шмаков то есть, меня тоже хорошо знал. Очень хорошо! То, бывало, алкашом поганым обзовет, то мразью синюшной... Но как-то все весело у него выходило, необидно...
– Вам не обидно, когда вас величают синюшной мразью? – удивился следователь.
– Ну не то чтобы... а... ну, в общем, не в этом дело... – Мужик потупил взгляд, но тут же снова вскинул голову, быстро стряхнув какие-то воспоминания. – Так о чем мы?
Следователь внезапно понял, что сидящий перед ним человек ненавидел Шмакова.
– Вы собирались дать показания! – сказал Королев.
– Ах да! Дело было так. В субботу я, как обычно, с утра нажрался и пошел прогуляться. Гулял минут двадцать, потом упал...
– Куда упали? – не понял следователь.
– А прямо на землю. В скверике. Через него дорожка идет, вот я на ней и растянулся.
– Вы имеете в виду ту дорожку, которая проходит под балконом этой квартиры?
– Ну да. Ее.
– Так-так...
– Ну вот. Упал я, значит, и уснул... И тут случилось тако-ое... – Серегин сделал небольшую паузу, чтобы придать моменту значительность, и, сглотнув слюну, продолжил: – Чувствую – кто-то тормошит меня за плечо. Поднимаю голову – стоит баба. Высокая такая, во все черное одетая. «Ты кто?» – спрашиваю я. А она мне: «Я, Серегин, Смерть!» Ну я, понятно, перепугался, даже убежать попытался, вскочил, но она меня своей рукой за плечо схватила и на место р-раз... «Лежать!» – говорит. Ну я и лег. А куда денешься- то...
Королев, до того внимательно вслушивавшийся в эту ахинею, наконец не выдержал:
– У вас белая горячка, да?
Алкаш недовольно повел бровью:
– Вы сначала дослушайте...
– Ну хорошо, продолжайте... – сам не зная зачем, может быть, для того чтобы чуть развлечься после трудного дня, согласился следователь.
