– И каковы наши действия?
– Думаю, надо переговорить с Борцевым.
– Предупредить его? – удивился Гордеев. – И чего мы этим добьемся? Ну, положим, он исчезнет из города... Нам-то с этого что? Разумеется, в какой-то степени поступок, совершенный нами, можно будет квалифицировать как благородный, однако...
– Да не томитесь! – Пантелеев пристукнул ладонью по столу. – Свой лимит на благородное к нему отношение Борцевой давно выбрал... Теперь он может рассчитывать только на бартер. Мы – ему, если он – нам. И только так.
– И что можем от него потребовать?
– Он хорошо знает Новицкого, в частности, гонял в своих кабельных новостях репортажи Николая. Не исключаю, что он может знать что-то и про кассету... Про истинные причины ареста Николая...
– Но это рискованно. Если Борцевой тоже как-то связан с торговлей наркотой...
– Вот это нет. Почти на сто процентов. Участвовать в отмывании наркоденег через свое телевидение – это он пожалуйста. Но в самом деле... Человек другой специализации. Жаден, но не до такой степени.
– А что ему можно такое предъявить, чтобы он поступил, как нам выгодно?
– У любого человека найдется, – ответил Пантелеев, и бесенята запрыгали в его глазах. – Мне кажется, было бы правильным, если бы с ним встретились именно вы... Новый человек всегда вызывает большую нервозность... Не надо быть особенно многословным, пусть разговорится он... – И, предупреждая вопрос Гордеева, Пантелеев продолжил: – Скажите ему, что афера с исчезновением денег басаргинского общественного телевидения раскрыта и о ее главном участнике может узнать не только прокуратура, но и братва... Особо не распространяйтесь, но про братву скажите обязательно.
Гордеев согласно кивнул, но поинтересовался:
– А эта неведомая мне афера вправду раскрыта?
Пантелеев хрустнул костяшками пальцев:
– Заначки надо иметь не только с зарплаты. Того, что я уже знаю, вполне достаточно, чтобы сделать кому надо тонкий намек на толстые обстоятельства...
– Ну, хорошо. А где же мне этого Борцевого поймать? Заявляться к нему на квартиру? А что, если в этот момент к нему придут искать «зауэр»? Я за эти дни такому повороту не удивлюсь...
– Никаких квартир! Есть варианты попроще. Хотя Булавинск не Берлин и даже не Будапешт, у нас здесь немало аристократов. И Борцевой тоже себя в них числит. Знайте: как человек одинокий, Роман Анатольевич имеет обыкновение в рабочие дни обедать в кафе «Мельпомена», оно рядом с городским театром. Наш телемаэстро европейски точен и начинает свою трапезу ровно в четырнадцать ноль-ноль... Надеюсь, и сегодня ему еще ничего не помешает. А выглядит он так...
Глава 30. ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ К ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
Экие глупые контрасты, словно перегородки, ставит жизнь на каждом шагу прохожему человеку!
В «Мельпомену» Гордеев пришел за десять минут до того времени, как здесь, по расчетам Пантелеева, должен был появиться Борцевой.
Это было уютное помещение, переделанное, как сказал Олег Федотович, из гарнизонной столовой. Впрочем, и сейчас за дальним столиком сидели двое офицеров – у одного Гордеев разглядел полковничьи погоны. Стены полутемного зала были украшены театральными масками, драпированы тканями, как занавесами; в нескольких освещенных стенных нишах были заметны макеты декораций к каким-то спектаклям. В глубине виднелась и маленькая сцена, на которой стоял кабинетный рояль с канделябром на шесть свечей. Все они были зажжены.
Предупредительный метрдотель провел Юрия Петровича к тому столику, который Гордеев сам указал, и подал меню, также стилизованное под театральную программку.
Его цены свидетельствовали о том, что здесь случайной публики не бывает, а учредители этой, как говорили ранее, точки общественного питания явно поскромничали с определением статуса: это был уютный и совсем не дешевый ресторанчик.
Но Гордеев никогда, сказав «а», даже по чьему-то совету, не уходил от произнесения «б». Он заказал полный обед, обсудив с официантом особенности приготовления блюд, хотя с сожалением отказался даже от пива. «Еще не вечер!» – сказал он себе, только тогда можно будет позволить...
Впрочем, и «вечер» у Гордеева должен был начаться очень поздно, ибо они с Пантелеевым условились встретиться в полночь. К тому времени Олег Федотович должен был побывать в здании уголовного розыска и постараться найти там таинственный конверт, переданный Живейнову.
Ровно в два часа, как видел господин адвокат через полузадрапированное окно, перед кафе остановился дымчато-голубой фургон «хёндэ галлопера». Из него вышел, оглядевшись, высокий, несколько сутуловатый человек в светлом, как даже из полутьмы зала было понятно, прекрасно сшитом летнем костюме. По описанию Пантелеева это и был Борцевой.
Через полминуты Роман Анатольевич оказался внутри, и его можно было рассмотреть лучше. При возрасте на вид около сорока он был уже довольно лысоват, хотя не пытался скрыть недостаток растительности какими-то ухищрениями, а, напротив, был коротко, по последней моде стрижен. Его глаза прятались за чуть затемненными стеклами очков, а галстук, повязанный с аристократической небрежностью, явно покупался не на «Вялинском рынке» и не в каком-то булавинском универмаге.
Борцевой более чем любезно был встречен метрдотелем и усажен за столик поблизости от Гордеева. Впрочем, потому Юрий Петрович и оказался на том месте, где он оказался, ибо этот невероятный Пантелеев точно указал ему, где всегда сидит Борцевой.
Тут же Роману Анатольевичу была принесена минеральная вода, а еще через минуту и закуска.
Гордеев к этому моменту салат уже прикончил и, взяв свою минералку, подошел к столику Борцевого.
– Позвольте?
Роман Анатольевич с удивлением посмотрел на господина адвоката, облаченного для этого ресторана довольно легкомысленно – джинсы, майка, нечто вроде клетчатой кофто-куртки.
Было понятно, что он не привык к тому, чтобы ему мешали, или, во всяком случае, уже отвык от этого.
– Чем обязан? – однако все же, хотя и с некоторым усилием, сумел произнести он.
– Хотел обсудить с вами некоторые насущные проблемы... – начал Гордеев.
– Извините, но во время обеда я обедаю, – вразумляюще произнес Борцевой.
– Не посмел бы вам мешать, если бы не цейтнот. – Гордеев поставил бутылку с водой на столик Борцевого. – Позвольте присесть?
– Извините, но у меня нет цейтнота. Сейчас я пообедаю и...
Борцевой посмотрел в сторону метрдотеля.
Гордеев понял намерение создателя кабельного телевидения.
– Также извините покорно, но цейтнот именно у вас. Дело в том, что пистолет «ЗИГ-зауэр» вновь выстрелил.
Борцевой замер с вилкой в руке.
– Я все-таки сяду. – Гордеев, не ожидая согласия, сел.
Метрдотель тем не менее подошел и вопросительно посмотрел на Борцевого, но заговорил господин адвокат:
– Распорядитесь, пожалуйста, чтобы мой заказ подали сюда. Вот встретились случайно с Романом Анатольевичем...
Борцевой кивнул, не проронив ни слова.
Метрдотель исчез.
– Кто вы? – спросил Борцевой, уставившись немигающими глазами на Гордеева. Казалось, что в следующее мгновение от этого взгляда расколются дымчатые стекла его очков.
– Если сказать честно, сегодня я ваш если не друг-приятель, то союзник. – Гордеев отпил минеральной воды. – Зовут меня Юрий Петрович. Я из Москвы.
– А при чем здесь пистолет?
