какой он мужик, но, видно, устраивал ее, а она ко всяким вялым и импотентам относилась отрицательно. Я, впрочем, тоже! – с большим значением произнесла Полина.
– Да-а? – улыбнулся он. – Буду иметь это в виду.
– Так чего ж ты тогда тянешь! – буквально взвилась она. – Видишь, девка совсем с ума сходит! Чего ждешь?!
– Знаешь, как хорошее вино делается? – вкрадчиво спросил «важняк», обнимая ее и прижимая к дивану.
– Ну? – насторожилась она.
– Выдержкой. Долгой выдержкой. Бочку поглаживают, ласкают пальцами, щелкают вот так, – он легонько шлепнул ее по кончику носа, – чтоб нужную волну создать.
– Это я-то бочка?! – Она дернулась, будто захотела вырваться, но тут же опала и сдалась, ухватившись тем не менее обеими руками за его шею. – Ну, давай же… скорее… кому нужна твоя дурацкая выдержка!
Все дальнейшее происходило в бурном и стремительном темпе. Никакой дегустацией, если б мог быть здесь применим красивый термин из области виноделия, тут и близко не пахло. В годы Сашиной юности и соответственно советской власти однажды, будучи с веселой компанией сверстников на Кавказе, попал он в ситуацию, когда им обломилась чуть ли не бочка молодого грузинского вина – «маджарки». Вина было много, а времени оставалось уже мало, поэтому его не пили, а заглатывали, и не напились они все тогда, а попросту ужрались. О таких случаях один уже забытый и никому не нужный литератор, бывало, говаривал: «За неимением времени приходится напиваться быстро и основательно…» Сейчас оказался именно тот самый случай…
Видимо, бывают такие ситуации, крайне нервные и связанные с опасностью, когда люди вдруг как бы срываются с тормозов, сжигая каждый миг своей жизни, будто он последний, и ничего не оставляя себе на потом. Вот и сейчас после мощной, опаляющей вспышки сразу навалилась немота. Все вокруг словно оглохло. Голова Полины покоилась на Сашиной груди. И вдруг в этой неподвижной тишине раздались короткие слабые гудки, какие бывают, если человек забыл положить на аппарат телефонную трубку.
Турецкий ничего еще не понял, но насторожился. Полина быстро вскинула голову и обернулась в сторону звуков. Казалось, что они шли откуда-то со стороны дверей.
Женщины в подобных положениях чаще бывают опытнее мужчин. Турецкий, всегда хваставшийся быстротой своей реакции, еще натягивал брюки, а Полина уже стояла – одетая и настороженная.
– Ну вот и звоночек, – сказала тихо и показала пальцем на шкаф, из которого они выходили, то есть на тайную дверь.
– Что это значит?
– Значит то, что я предусмотрительно поставила ее на блокиратор. Там есть такой тайный рычажок: перевел, и – оп! Хрен откроешь. Как знала… Ну, кавалер, чего дальше делать будем? Оружие у тебя хоть имеется? Даму защищать!
– Оружием никого не защитишь. Да они наверняка и второй выход тоже перекроют, тот, что опечатан. Задачка, однако. Будем думать.
– Так делай это скорее! – сердито отозвалась Полина. – Надо же было вляпаться!
– Телефон тут есть?
– Вон, у стойки, на телевизорной каталке.
Турецкий собрался уже поднять трубку, когда телефон зазвонил сам.
– Не бери! – крикнула Полина и подбежала к Турецкому. Она нагнулась к аппарату и переключила какую-то клавишу. – Подождем.
Наконец телефон замолчал, Полина что-то снова нажала, и раздался густой низкий голос:
– Слушайте вы… – далее последовала грубая матерная фраза. – Если вы тут. Открывайте, мы заберем свой товар, а вы можете продолжать… если ты… – речь, так сказать, шла о Полине, – не боишься Лехиного гнева… – И снова: трах-тарарах… и так далее.
Полина стала меньше ростом. Турецкий обнял ее и почувствовал, что она трясется от страха в буквальном смысле.
– Сроку вам… даю пять минут. Счетчик включил. – И короткие гудки. Вот так, они и телефон знают, и про блокиратор, и вообще про все, что им потребно. С товаром тоже все теперь понятно: хозяин прислал за своим.
– А кто такой Леха?
– Да есть такой… – неохотно ответила Полина. – Тебе незачем.
– Если ты хочешь, чтоб я тебя защитил, я должен знать все. Решай, видимо, они уверены, что мы тут. Это, наверное, те мальчики, что нас сопровождали? Долго же они чухались! Но все-таки сумели вычислить. Молодцы, можно сказать. Ну ладно, ты давай себе думай, а мне пора действовать, – и Турецкий решительно снял трубку и набрал номер Грязнова.
Тот не отзывался. Александр Борисович посмотрел на часы и присвистнул: мама родная, первый же час! Но продолжал трезвонить.
Наконец сонный Грязнов поднял трубку. И голос Турецкого узнал сразу. Задал вопрос:
– Ты откуда?
– Знаешь такое место, похожее на большой вокзал? Зеркала там, диванчики, а?
– Господи! Чего это тебя туда занесло? Каким образом?
– Это все после, Слава. Тут у нас намечается штурм, поскольку я обнаружил кейс с товаром на семь нулей, не меньше, понимаешь меня?
