– Они на личном счету Никитина. Я не могу сделать это без его письменного распоряжения.
– Передайте ему: приказ из Атланты.
– Что это значит?
– Он знает. Деньги должны быть перечислены не на его личный счет, а на счет «Восхода».
– Под каким предлогом?
– Вы в этом лучше разбираетесь. Беспроцентный кредит. Или что-нибудь в этом роде.
– А если он не согласится?
– Должен согласиться. Его уже несколько дней пасут. И очень плотно.
– МУР?
– Агентство «Глория». Но это все равно что МУР. Его нужно вывести из игры.
– Но у него информация, без которой не состоится все дело.
– Какая информация?
– Этого я не знаю. Но мне кажется странным, что этого не знаете и вы.
– Сейчас это не имеет значения. В деле он будет участвовать. Со стороны. А бабки мы должны защитить. Ими нельзя рисковать.
– А если он все-таки откажется?
– Постарайтесь его убедить. Он должен согласиться. Понимаете? Должен. И это в ваших интересах прежде всего.
– У меня такое впечатление, что вы мне угрожаете.
– Я никому никогда не угрожаю. Угрожают те, у кого нет других способов убедить партнера. А ведь мы с вами партнеры, правильно? Завтра жду от вас сообщения, что деньги переведены. Позвоните по тому же телефону, по какому вы звонили из автомата. И получите дальнейшие указания. До свиданья, Илья Наумович.
– Всего хорошего.
– Кстати. Когда будете разговаривать с Афинами, передайте привет Светлане Николаевне… Вы не поняли, что я сказал?
– Понял. Передать привет… От кого?
– От меня. Мы с ней, правда, не знакомы. Но я слышал, что она очень хорошая женщина. И что дочери у вас – просто чудо! И еще. Предупредите Никитина, что с этого дня связь с Атлантой только через меня. Ему это сейчас очень опасно. Скажите ему, что это приказ.
– Чей?
– Мой…'
Денис Грязнов вынул из магнитофона кассету и вызвал секретаршу:
– Расшифруйте запись и напечатайте в трех экземплярах. – Объяснил Турецкому, когда секретарша вышла: – Один – в дело, второй – вам.
– А третий кому?
– Кому понадобится. МУРу или Генпрокуратуре.
Турецкий поинтересовался:
– А не боишься, что у «Глории» отнимут лицензию? Закон об оперативно-розыскной деятельности запрещает установку «жучков».
– Мы! Устанавливаем «жучки»?! – возмутился Денис. – О чем вы говорите, дядя Саша? Как вам в голову могло такое прийти! Мы просто обнаружили «жучок» в телефоне нашего клиента Дорофеева и сумели найти частоту, на которой он работал. Только и всего.
– И расшифровали сигнал?
– А что? И расшифровали! Наша техника это позволяет. И законом это не запрещено. – Он кивнул на магнитофон. – Что вы обо всем этом думаете?
– С ходу и не скажешь… Во всяком случае, он не робкого десятка, нужно отдать ему должное.
– Вы о Дорофееве? – уточнил Денис. – Да, неплохо держался. Хотя разговор был для него не из простых. И если я все правильно понял – совершенно неожиданным.
– Возможно, – согласился Турецкий. – Но я говорю сейчас о Бурбоне. Чтобы пойти против такого монстра, как Кореец, – немногие на это решатся. Разве что те, кто не знает, кто такой Кореец. А Бурбон это знает. И очень хорошо.
– По-вашему, он пошел против Корейца?
– Давай танцевать от бесспорного, – предложил Турецкий. – Сначала – в чем мы уверены. А потом уже – догадки и предположения. Бесспорно – что? Кореец не посвятил Бурбона в суть дела. Согласен?
– Пожалуй, – подумав, кивнул Денис. – Особенно если вспомнить ваш разговор с Бурбоном в офисе «Восхода».
– И это вот – с Дорофеевым. Дорофеев два раза его поймал. Первый раз – когда Бурбон спросил, с чего должно начаться дело. 'Если вы тот человек, за кого себя выдаете, вы должны знать это сами! Так? А второй раз – когда речь зашла об информации Никитина, без которой невозможно все дело. Что Дорофеев
