вошел в лифт и спустился в вестибюль.
— Ты как будто говорил, что застрелили мзунгу, — сказал он портье.
— Да, я так думал.
— А парня, что сейчас покатили, ты видел? Белый он, по-твоему?
— Конечно, нет, — признался портье.
— Тогда где же белый?
Портье надолго задумался, потом его осенило. Он поднял телефонную трубку.
— Почему бы тебе не позвонить ему в номер? — спросил он Проныру.
— Вот это идея! — воскликнул Проныра, хватая трубку.
— Дайте номер тысяча сто третий, — попросил он телефонистку.
После двух гудков в номере сняли трубку.
— Нельзя ли попросить мистера Уилларда? — поинтересовался Проныра.
На другом конце провода было тихо. Похоже, чья-то ладонь зажимала микрофон.
— Чем могу служить? — Это был Килонзо.
Проныра изменил голос:
— Мистера Уилларда, пожалуйста.
— Кто его спрашивает?
— Знакомый. Он в номере?
— Да, но кто его спрашивает? — настаивал инспектор.
— Неважно. Я позвоню позднее. — Проныра повесил трубку.
— Ну что? — спросил портье. — Там он?
— Кто его знает! — буркнул журналист, вдруг ощутив нехватку слов. Потом повернулся к портье и сказал: — Я еду в редакцию. Если что заметишь, сразу звони, договорились?
— Само собой, Проныра, — с жаром ответил портье. — Можешь на меня положиться.
— Особенно если увидишь европейца.
— То есть мистера Уилларда?
— Да, мистера Уилларда или как там его еще.
— Будет сделано, Проныра!
В редакции Проныра застал Лору.
— Я только что из «Хилтона», — сказал он.
— Хамиси трезвонил тебе все утро, — сообщила Лора. — Хотел, чтобы ты туда съездил. Стрельба там была, что ли?
Проныра глотнул комок, подкативший к горлу:
— Да. В Шэйна попали.
— В Шэйна? — выдохнула Лора.
— Он жив. Полиция увезла его на «скорой», — выпалил Проныра.
— Где? Как? Боже мой!.. — Она не смогла продолжать.
— Ничего, ничего, Лора, успокойся. — Проныра обнял ее за плечи: — Все будет в порядке. Ответь мне на пару вопросов. Когда вы с Шэйном вчера расстались?
— Но что с ним? Где он? Надо ехать…
— Лора, пожалуйста, ответь.
— Не знаю. Мы ушли из клуба в половине третьего, может быть, в три, не помню точно, — сказала Лора. — Я довезла его до дому. Послушай, мне сейчас не до воспоминаний. Я должна увидеть Шэйна.
— И все?
— Что — все?
— Ты довезла его до дому, а потом?
— Какое тебе дело, что было потом? — Она еле сдерживала рыдания.
Проныра понял, что ему следует смягчить тон расспросов.
— Лора, пойми, я стараюсь помочь. Когда я увидел Шэйна в «Хилтоне» на каталке, он был в форме официанта.
— В форме официанта?
— Да. Знаешь, они там носят такую коричневую форму. Прошлой ночью, после того как вы расстались, с Шэйном что-то произошло. Сегодня он явился в «Хилтон», раздобыл форму, и в номере тысяча сто третьем его ранили. Это как раз тот номер, где остановился ученый, сбежавший из Южной Африки.
— Господи, опять ты про ученого!
— Да, Лора. Запомни, ученый-беглец существует. Ни ты, ни Хамиси в это не верите, но я случайно узнал — он есть. Мне надо выяснить, что делал в «Хилтоне» Шэйн, зачем напялил куртку официанта и при каких обстоятельствах его ранили в номере тысяча сто третьем. Пока не найдем ответа на эти вопросы, мы ничем ему не сможем помочь. Успокойся и отвечай мне. Идет?
— Идет, — согласилась Лора, всхлипывая, хотя изо всех сил старалась взять себя в руки. — Но какое отношение Шэйн может иметь к ученому из Южной Африки? Не могу понять. Боже, что делать, что делать?
— Давай попробуем рассуждать логично. Вернемся к прошлой ночи. Ты подвезла его, а дальше?
Взгляд Лоры выражал полную беспомощность.
— Да ничего не было. Вспомни его настроение. Нервы у него разыгрались. Не позволил мне даже выйти из машины.
— Он был пьян?
— Ты ведь знаешь, Шэйн больше своей нормы не выпьет. Не был он пьян. Нет, не был. То ли возбужден, то ли угнетен чем-то, но не пьян. Сказал, что хочет побыть один.
— Больше ничего?
— Ничего, решительно ничего.
— Не спеши, подумай! Любая мелочь может оказаться очень важной.
Она помолчала, напряженно припоминая.
— Нет, ничего существенного. Он распахнул дверцу машины, я потянулась поцеловать его на прощание, и все, ничего больше… На поцелуй он не ответил. Весь, казалось, ушел в себя и… да, да… пробормотал что-то еле слышно.
— Что? Что он сказал?
— Я не расслышала… как будто «фашистская свинья». Меня так огорчило, что он не в духе. Я не понимала, ко мне он обращается или просто размышляет вслух. Во всяком случае, выяснять я не стала.
— Фашистская свинья?
— Похоже на то. В общем, я уехала. Теперь объясни мне, что к чему, где он теперь.
— Лора, суть дела мне не известна, одно ясно — твой дружок замешан в чем-то серьезном. Полицейские в «Хилтоне» пуще огня боялись, как бы что-нибудь не просочилось в печать. Это лишь подтверждает мои подозрения.
— Какие подозрения?
— Насчет сбежавшего ученого.
— Да пропади он пропадом! — закричала Лора. — Что с Шэйном? Где он?
— Не знаю, Лора. По правде говоря, ты бы сделала доброе дело, если бы сама попробовала напасть на его след. Позвони инспектору Килонзо. А еще лучше поезжай туда сама. Скажи ему, что я послал тебя узнать, куда отвезли Шэйна.
— А ты чем собираешься заняться?
— Не волнуйся, дорогая. Я эту историю не оставлю, даже если она будет стоить мне места в газете. Но прежде всего схожу к Хамиси. Он, поди, заждался объяснений.
— Раз там торчали молодцы из отдела расследований убийств, — сказал Проныра редактору, — значит, кто-то наверняка отдал концы.
— Но ты же сам видел, что из «Хилтона» выкатили только черного южноафриканского певца и он жив.
— В «Хилтоне» был Килонзо. Его с места не сдвинешь, если кого-нибудь не пришили, и не какую-нибудь мелюзгу, а лишь важную шишку, — ответил Проныра. — Уверен, что кого-то все-таки кокнули.
