– А где Конон? – спросил я.
– Уехал на открытие бумкомбината, – ответил Сергей равнодушно.
– То-то я заглянул… а там пусто.
Он не заметил, что голос мой дрогнул и прогнулся, словно висячий мостик под мотоциклом, ответил буднично:
– Если он с ночевкой, то берет с собой Веронику. А Козаровский, ессно, обеспечивает боссу во всех поездках охрану.
– Так уж нужна?
Он отмахнулся.
– Так считается. Большие люди должны иметь при себе охрану. На самом деле, конечно, Вероника куда нужнее. Днем стенографирует, вечером спину чешет, массаж делает…
Его лицо разом стало серым, словно в полное солнечное затмение. Мир потемнел, а в ушах у меня тонко-тонко запищал комар.
– Вероника? – переспросил я не своим голосом. – Вероника?
Он взглянул с некоторым удивлением.
– А что не так? Это их работа.
– Да… конечно…
Я падал и падал в черноту, ибо солнце гаснет, а холод космоса охватывает, входит вовнутрь, леденит грудь. Да что случилось, что за Америку открыл? Это их работа, верно сказал Сергей. Почему все, а Вероника не должна?
– Она хорошая девушка, – сказал Сергей. – Учится где-то. Конон оплачивает ей учебу. Ее братишку отмазал от тюрьмы и устроил в закрытую мореходку. Пока закончит, дурь пройдет. Она сопровождает Конона везде… А иногда остается ночевать прямо здесь…
Меня передернуло. Невероятным усилием воли я передвинул небесные светила. Тьма медленно попятилась, только холод все еще гнездился в груди, не уходил, напротив – проник в кости.
– Но… как же Светлана Васильевна?
Сергей сказал равнодушно:
– Знаешь, парень… У больших людей и радости другие. А эти все ревности и прочее – это для мелочи. Если бы Светлана Васильевна обращала внимание на женщин Конона… жизнь в этом доме стала бы адом! А так бабы приходят и уходят, а она остается. Я не думаю даже, что шеф знает дорогу в ее спальню, но он ее любит и заботится о ней. Как о человеке, с которым вместе воевал, который его никогда не предавал, хотя соблазны были, и который теперь заслужил право на достойный отдых… Светлана Васильевна дружит со всеми женщинами, которых приводит Конон!.. А Веронику она любит, как дочку…
В горле у меня стоял ком. Я спросил как можно будничнее:
– А что… Вероника…
– Да ничего, – ответил он так же буднично. – И Вероника ее любит.
– Вот как, – сказал я сразу осевшим голосом. – Много работы, как говорится.
– Да, – засмеялся он. – Даже берут с собой в постель. Однажды мне пришлось из-за срочного дела вломиться к нему прямо в спальню… Скажу тебе, у нее классная фигура! И здоровый сон. Даже не проснулась, когда Конон наступил на нее, перелезая…
Он одобрительно прищелкнул языком. У меня от стыда, гнева и унижения потемнело в глазах. Она спит со стариком! Не просто в его кабинете приводит его гормональный тонус в равновесие, это делают все секретарши, но остается спать, ложится с ним в постель голая!.. И это ни для кого не секрет…
Чужим голосом я переспросил:
– Ей сколько, лет двадцать пять?
– Девятнадцать, – ответил он с интересом. – А что?
– Что? – вскрикнул я. – А ему лет пятьдесят?
Он хмыкнул, явно с гордостью за шефа.
– Недавно шестьдесят исполнилось.
Я прошептал, словно придавленный рухнувшей несущей балкой:
– Ше… шесть… шестьдесят? И он с нею спит?
– А чо нет?
– Нет, я не то… Я хотел сказать, и она с ним спит?.. И даже, может быть…
Он благодушно кивнул.
– Может, может. Еще как может. Кто здесь давно, тот хорошо знает даже некоторые подробности. Там не всегда шторки задвинуты плотно, а кто ночью дежурит в саду… гм… Ну, там как в твоих играх: одна рука на автомате, а другая… хе-хе!.. свободна.
Кровь прилила к моему лицу. Я чувствовал, как в горле стало жарко, а голос, напротив, истончился до жалкого писка:
– Но это же… неправильно!
