рассказывает, что он Свинья или Козел… я вижу, что он в самом деле и свинья, и козел. А прогнозы астрологов в газетах, журналах? По телевидению. Да это еще нелепее, чем верить деревенскому волхву. Тот хотя бы исходит из местных реалий, а нынешний дурак считает себя то Обезьяной, то Козерогом, хотя в его местностях таких зверей отродясь не было…
Он замолчал на полуслове. В соседней комнате скрипнула половица. В дверном проходе показалась стройная фигура молодой девушки, на голове чурбан из влажного полотенца, длинный цветной халат до пят, растоптанные шлепанцы на тонких изящных ступнях.
Россоха улыбнулся:
– Вот и твоя певчая птичка проснулась. Такая женщина сама по себе может сделать этот мир уютным.
– Почему не для тебя?
Россоха провел дряблой ладонью по седым, уже редеющим волосам:
– Я такой женщины еще не встретил.
Юлия улыбнулась Россохе, неслышно подошла к Олегу сзади, тихо поцеловала в затылок:
– Заткнись, мой замечательный зануда… Я слышала только твой голос! Ты уже замучил нашего замечательного хозяина.
Кровоподтеки сошли за ночь, а остатки желтизны она умело скрыла косметикой. Сейчас она выглядела снова свежей, полной сил, а глаза смотрели с вызовом.
Россоха вытащил из ящика и бросил на стол небольшой бумажный пакет.
– Паспорта, – сказал он буднично, – кредитные карты, водительские права, право на огнестрельное оружие… Но самого оружия нет, пусть эти бумаги будут смотреться как выпендреж новых русских.
Юлия с волнением раскрыла свой новый паспорт. С цветной фотографии на нее высокомерно смотрела жгучая брюнетка азиатского типа. Глаза раскосые, «узкопленочные», нос картошкой, скулы широкие, зубы чересчур крупные…
– Да вы что? – вырвалось у нее. – Да эта… эта образина… я разве на нее похожа?
Россоха сказал с мягким упреком:
– А вы, оказывается, расистка?
Она от возмущения задохнулась, а Олег бросил нетерпеливо:
– Ты лучше затверди свое имя и фамилию. Остальное тебя не касается.
– Меня не касается собственная внешность?
Россоха мягко взял ее за плечо, усадил в кресло. Когда через полчаса она встала, даже не через полчаса, прошло едва ли минут двадцать, из зеркала на нее смотрела женщина, изображенная на фото. Бесцветным клеем Россоха подтянул уголки глаз, что-то сделал с веками, в нос запихнул пластмассовую распорку, из-за чего изменился не только нос, но и голос, нарастил скулы, да так искусно, что она сама практически не отличала искусственное от естественного, а когда он проделал нечто скверное с ее прекрасными зубами, у нее вырвалось:
– Так и останется?
– Только на время перелета, – успокоил Олег.
– Господи… Мне кажется, это мои собственные зубы! Я что, жевала табак?
– Или бетель, – ответил Россоха.
Голос его был будничным. Она не рискнула спрашивать такого благородного человека, что за пошлость он имел в виду.
Глава 21
Шоссе мягко стелилось под колеса. Когда вырулили на Окружную, стрелка спидометра дрожала на ста двадцати, но Юлии казалось, что стоят на месте: справа и слева, как и впереди, все двигались на одной скорости, разве что изредка проносился какой-либо лихач. Идеально ровное шоссе создавало иллюзию, что машина вертит колесами на месте.
– Чудесно, – прошептала Юлия. – Поверишь ли, я никогда не ездила в таких машинах.
Олег покосился удивленно:
– Разве? С такой фигурой…
– При чем тут фигура? – спросила она враждебно.
– Ну, всякий остановится и предложит подвезти, куда скажешь.
– Но я не ко всякому сяду, – отрезала она.
Настроение чуть испортилось. Неужели он считает, что она, с ее идеальной фигурой и длинными ногами… а также высокой грудью и длинными роскошными локонами… и красивыми глазами, естественно, готова сесть в любую богатую тачку? Правда, сейчас она – восточная женщина, богатая, надменная и красивая… по-своему, но внутри у нее по-прежнему трясется испуганный зайчик, дергает носиком и закрывает глаза белыми пушистыми лапками.
По дороге к аэропорту их несколько раз обгоняли, но Олег вел машину ровно и спокойно, играя зажиточного, но расчетливого автовладельца. Он тоже был жгуче-черный, смуглый, со всеми признаками потомка славного хана Узбека, который пока еще не пойман ни на чем незаконном…
Юлия про себя твердила, что она – Зарифа Садыкова, что по всем вопросам лучше обращаться к мужу, вот он, рядом, он не любит, когда она раскрывает рот, а она лучше помолчит в тряпочку, господин инспектор.
