В комнате вроде бы послышалось раздраженное ворчание. Елена рванулась к дверям комнаты, Юлия едва удержала ее за руку. Елена напряженно прислушивалась: если бы пес спрыгнул на пол, то лапы у него мягкие, а это словно бы упал без памяти всем телом…
– Закройте дверь, – настойчиво сказал Олег. Добавил: – На вашем месте я бы поставил хотя бы цепочку.
Глава 32
Солнце жгло голову, от перегретых стен шли волны горячего воздуха. Асфальт прогибался под тяжелыми шагами. В черепе шум стал громче, в виски больно кольнуло. Олег похолодел, за последнюю неделю научился угадывать приближение приступов.
– Юля, – сказал негромко, – похоже, меня сейчас тряхнет…
Она ухватила его с неожиданной силой, мигом утащила к ближайшей скамейке. Олег рухнул, едва не развалив, лицо уже побелело, посинело, пошло багровыми пятнами, а затем под кожей вздулись и начали передвигаться упругие валики. Юлия обхватила обеими руками за пояс, не давала сползти на землю.
Редкие прохожие опасливо и брезгливо обходили припадочного. Юлия ловила на себе жалеющие участливые взгляды. Либо девка из провинции, где еще знают жалость, либо мужик богатый, не зря прилепилась…
По его телу прокатывались волны жара. Иногда она чувствовала под своими пальцами твердость кирпичной кладки, иногда кисельное желе, дважды проползали юркие гибкие змейки, настолько реальные, что ее пальцы похолодели и отпрыгнули, словно их могли грызануть сквозь кожу.
Челюсти Олега были стиснуты с такой силой, что попади между зубами стальной болт, перекусил бы как соломинку. На губах показалась пена.
Юлия сказала прохожим сердито:
– Проходите!.. Это сейчас пройдет.
Старушка быстро миновала по широкой дуге, а пара дородных супругов остановилась в сторонке, мужчина предложил:
– Может, вызвать «Скорую»? У меня сотовый.
Женщина с гордостью посмотрела на Юлию, затем с любовью и почтением на мужа, обладателя сотового телефона.
– Я сама медсестра, – ответила Юлия. – Уходите! Его травмирует повышенное внимание.
Они поспешно удалились. Олег очнулся минут через пять, дико огляделся:
– Я ничего не натворил?
– Нет, – ответила Юлия. – Но, похоже, ты вовремя меня подцепил. Другая уже бросила бы ко всем чертям собачьим! Что дальше?
– Посидим чуток, – попросил он виновато. – Я такой слабый, что, если лавка под нами проломится, уже не встану.
Она смерила его долгим взглядом. Он сидел исхудавший, бледный до синевы, как бывало у забитых перед самым падежом колхозных кур, только губы шевелились да кончики пальцев вздрагивали, будто переговаривались через все тело.
– Все, – произнес он внезапно. – Я смогу идти.
Все же его шатнуло, она подхватила его под руку и повела вдоль улицы, прижимаясь теплым мягким боком.
Ветер подхватил и погнал по тротуару обертку от мороженого. Во впадинах асфальта белели свежие окурки, а трещины забило пылью и грязью. Был рабочий день, но в Москве в любое время людно, особенно заполнены столики в кафе на открытом воздухе. Можно и охлаждаться квасом и мороженым, и жадно созерцать жизнь столицы.
Дальше по улице попалось открытое кафе, даже не кафе, просто владелец магазина выставил три столика со стульями на свежий воздух. За магазином оказался свободный пятачок, дальше – три толстые старые липы, и хотя слишком близко проносятся машины, все же за столиками Юлии показалось почти уютно. Конечно, после того монте-кристовского дворца уже ничто на свете не может быть уютным, но если опуститься до простых московских требований…
Олег пожирал мороженое с жадностью. На удивление Юлии, заказал из скудного меню все сорта, теперь перед ним стояло пять розеток с различно окрашенными шариками. Юлия сразу выбрала себе любимое с орешками.
– И чего мы ждем? – спросила она.
Губы Олега порозовели, он торопливо отправил в пасть очередную ложечку, спросил хриплым голосом:
– Ждем? Мы едим мороженое.
– С чего вдруг? – спросила Юлия подозрительно. – Ты всегда делаешь только то, что нужно.
– Правда?
– Не прикидывайся ветошью! Ты такой зануда, что все делаешь только правильное. Аж противно.
Олег нахмурился, ел мороженое уже медленнее, словно потерял вкус. Или обиделся. Глаза его уставились в одну точку, брови сдвинулись, на лбу пролегла глубокая складка.
– Я тебя обидела? – спросила она немного погодя.
– Нет, – отмахнулся он. – Но лучше бы обидела.
