Инстинкт – великая сила. Катится впереди круглый шарик, такой круглый, словно его циркулем все время мерили, с двухэтажный домик размерами, а толкают его два жука, похожие на куркулей. Жучиха ростом помельче, но жмет наравне. Равноправие на марше! С виду не шибко интеллигентные, нескладно скроенные, но крепко сшитые – настоящая крестьянская кость, что выживет и в те времена, когда стрекозы да бабочки сгинут… Сизифы переживут аполлончиков!
– Не отвлекайся, не отвлекайся!
– Разве я скосил? Говорю, катят с такой скоростью, словно уже на полном хозрасчете. Шар не катится, а летит, как футбольный мяч с подачи Гарринчи. А на серо-коричневой поверхности часто-часто мелькает нечто ярко-красное… Веришь, Енисеев, что-то в этом мире есть такое, что помогает если не мысли читать – мне только чужих мыслей не хватает! – то хотя бы угадывать. У меня это получается все чаще. Если не инстинкт, то что? Новый орган отрастает взамен вырезанной селезенки?
– Давай про Сашу!
– Ну… – Он проговорил задумчиво, врастяжку, явно наслаждаясь эффектом. – Тут я от радости открыл обе ноздри… Шибануло так, что жуки укатили, а я все сидел, и голова качалась, как на ниточке. Подходи и бери меня голыми руками. К счастью, никто из зверей не решился войти в зону поражения ОВ. А когда ветерок унес газы и одно рогато-зубатое решилось, я ему влепил на добрую память как профессионал профессионалу, а сам вдогонку за жуками…
– Погоди, у тебя ж еще утром был насморк?
– О, продрало почище ингаляции. Догнал, смотрю, а Саша как на тренажере кувыркается! Только- только отдерет руку или ногу от этой питательной, но уж очень липкой массы, как шар делает оборот, и Саша вновь впечатывается в… питательную массу. Закружило ее, залепило, а она, как Лаокоон, выдирается, сражается с обыденностью. Уже еле барахтается, ослабела, а я тут наконец увидел, куда жуки прут шар. Аккуратно вырытый колодец диаметром, как для ракеты «СС-19». Еще пара оборотов, и шар ухнет на самое дно. Умельцы так скатали шар, что пройдет точь-в-точь впритирку! Сказано, не на план трудятся – для дома, для семьи. Если Саша окажется наверху, есть шанс выкарабкаться по стенке колодца, а если попадет под шар? Прорываться насквозь… Завязнет посредине, устала же биться, как рыба… Нет, не как рыба…
– Дальше, – прервал Енисеев, потому что Дмитрий молча глубокомысленно морщил лоб, шевелил пальцами, словно это помогало подбирать слова.
– Сорвал я бывший нитемет, а ныне бластер с молодецкого плеча, влепил жуку по задней паре ног. Он мордой в землю, скребется, недоволен, пробует сорвать липучку, а жучиха – сказано, дура-баба! – катит себе шар дальше. Здоровая, как сарай у моей двоюродной бабки. Но без жука прокатила мимо. Я ж говорю – дура, без мужика им никуда, как ни эмансипуй! Или эмансипируей? Остановилась, бегает вокруг да около, растерялась, а я бегом к Сашке… Одна беда – оказалась наверху, а я никак не могу решиться взобраться по этому… этой еде. Наконец стрельнул нитью ей в ногу, попал точно в пятку, как Парис Ахилле. Ну, быстренько сдернул. Жучиха тем временем помогла содрать липучку с мужа, вдвоем подналегли, шарик аккуратненько ухнул в шахту. Ни на палец зазора. Как по циркулю. Математики! Ганглиев у них на две диссертации хватит, но жуки практики, а что с диссертации? Не зря в Древнем Египте им памятники ставили! Напрасно Саша на них так искрами сыплет, верно?
Енисеев спросил озадаченно:
– Так чего сторониться всех? Комбинезон герметичен. Вымыть хорошенько, только и дела. В крайнем случае сменить. У нас запасных два десятка.
– Псишка, – ответил Дмитрий с чувством превосходства. – Все ей кажется, чудится, мерещится… Всю кожу истерла, все мылась, как Психея. Она внутри совсем не такая, как снаружи.
– А какая внутри?
Дмитрий пожал плечами с самым равнодушным видом:
– А оно мне надо? Мы все внутри малость другие. Но наружу выпускаем себя причесанными, вежливыми, воспитанными.
– Ты считаешь, что Саша внутри хуже?
– Считаю, что мы все внутри хуже… кроме Сашки. Не дай бог телепатию откроют, хана всей нашей прекрасной цивилизации. Сейчас мы друг перед другом беленькие, а то увидим не просто черненькими… а такое увидим, такое… что не хочу о таком даже думать!
От гондолы раздался резкий сигнал сбора. Кричал механический ревун, резко и угрожающе. Разом затихли кузнечики, шмыгнули под листья и камешки-букашки. В их мир вторглось что-то новое… Если не чтением мыслей, то что-то ощутить эти существа все же смогли, и это «нечто» наполнило таким ужасом, что ревун умолк, а насекомые еще тряслись в укрытиях, боясь выставить даже усики.
На этот раз на борту летящего «Таргитая» провели четверо суток. Четверо полных суток внизу проплывали опушки леса, поля, луга. Теперь уже не только Морозов с Енисеевым, каждый видел в невзрачной с виду полянке территорию, равную Бельгии и ста Франциям в придачу, с неостывающим удивлением смотрели на мегадеревья, эти массивы исполинских живых образований…
Неожиданный дар открыл в себе Забелин. Общение с веселым Дмитрием не прошло бесследно: вскоре поздним вечером, когда на земле уже ничего не рассмотришь, он с очень серьезным лицом рассказывал подробности о первой прогулке Цветковой с Дмитрием по окрестностям муравейника. Хотя Дмитрий старался вести ее, держа за талию, даже нес на руках, Цветкова все же ухитрилась… ну, упасть с листочка. К счастью, брякнулась на лист ниже, угодив в середину стада тлей. Естественно, в крик, вереск: вокруг одни кровожадные звери… Дмитрий явился, как вспышка молнии! Заслонив Цветкову, он врукопашную схватился с вожаком звериной стаи, и дрожащая в ужасе Цветкова видела, как попеременно побеждают то человек, то хищник. Мощные мышцы Дмитрия вздувались, как удавы, он напрягался изо всех сил! Зверю дважды удавалось дотянуться до горла человека, но в последний миг Дмитрий невероятным усилием все же отстранял хищника – он помнил, за что сражается! Наконец титаническим усилием поднял разъяренного зверя над головой и победно швырнул в пропасть!
Слушатели катались от смеха, визжали, хватались за животы. Прекрасный, но узкий специалист, Забелин всегда был скучноватым, но теперь вдруг открыл в себе дар рассказчика. А как умело имитировал бравого десантника, его схватку с кровожадной тлей, картинно вздувал мускулы, перекатывал бицепсы, каждый раз застывая в позе пластических греков, раздирающих гидру, давящих змей, усмиряющих быков!
Сквозь иллюминаторы в полу видели, как далеко внизу в черноте вдруг расцвел желтый цветок, настолько яркий, что казался ядовитым. Из оранжевости полетели длинные бенгальские искры. Через
