Я много наслышан о тебе.
Он протянул руку, напряг мышцы, чтобы красиво вздулись и заиграли, но Медея вылезла из колесницы, лишь скользнув по его могучей длани равнодушным взором. Грудь ее колыхалась при каждом движении. Мрак слышал, как Гонта задержал дыхание.
– Все ли твои люди прибыли? – спросила она ровным, как степь, голосом. И, не дожидаясь ответа, изогнула губы: – Я думала, у тебя их больше.
Гонта вспыхнул, его необъятная грудь раздалась в объеме, рубашка затрещала. Медея посмотрела с интересом, но это было оскорбительное любопытство человека к драчливому петушку.
– У меня их достаточно, – ответил он сдавленным голосом. – Достаточно, чтобы здесь все знали мою власть. У меня – мужчины!
Насмешливый взгляд Медеи сказал, что не все, кто носит портки, – мужчины, но Гонта ответил тоже взглядом, что это она может проверить хоть сейчас.
Мрак хмыкнул, Гонта и Медея тут же повернули головы в его сторону. Оба уже выглядели рассерженными, будто спорили полдня.
– Можно мне спросить? – сказал он. – Кто едет вон с той стороны? Он не похож на поляницу. Да и для разбойника слишком хорош…
С той стороны поднималась пыль, красная в лучах закатного солнца. Сколько Гонта и Медея ни всматривались, в их сторону двигалось только пыльное облако, потом донесся стук копыт. Наконец заблистали солнечные зайчики, и Гонта посерьезнел. Судя по тяжелому конскому топоту, блеску доспехов, в их сторону едет могучий витязь.
Мрак первым шагнул навстречу. Поляницы на всякий случай отступили и взялись за оружие.
Из пыльного облака вынырнул на огромном коне высокий богатырь в остроконечном шлеме. Шлем был странным, закрывал лицо, выступала только роскошная седая борода, что веером лежала на могучей груди. За ним скакали еще трое воинов.
– Как же он видит? – пробормотала за спиной Мрака одна женщина, в ее голосе было великое удивление.
Мрак сказал громко:
– Добро пожаловать, доблестный Гакон! Что привело тебя в наш стан?
Гакон высился огромный и неподвижный, как башня. На звук голоса чуть повернул голову, вслушался. Голос прозвучал густой и мощный, как из глубокого подвала:
– И я приветствую тебя, доблестный Мрак. Я узнал, что ведешь людей на Волка. Мне совестно за тцаря, что не дал тебе войска. Но я, слуга тцарю, пришел сам.
– Ты хочешь пойти с нами? – спросил Мрак.
– Да, – прогремел Гакон с непонятным раздражением. – Авось хоть здесь найду успокоение.
Мрак развел руками:
– Мы рады тебе, Гакон.
Витязь с завидной легкостью спрыгнул с коня. Один из всадников спешился, взял за руку. С другой стороны подбежала, повинуясь кивку Медеи, поляница. Вдвоем повели старого богатыря в сторону наспех возводимого шатра.
– Хорошая примета, – сказал Мрак.
– Этот слепец – хорошая? – удивился Гонта.
Медея проговорила задумчиво:
– Какой мужчина… Какая борода! У мужчины должна быть борода. И усы, обязательно усы.
Гонта нахмурился, его пальцы бесцельно потрогали чисто выбритый подбородок.
Мрак вмешался:
– Медея, до капища верст двадцать?
– Двадцать две, – сказала Медея.
– Двадцать три с гаком, – поправил Гонта.
Медея смерила его таким взглядом, что у Гонты руки стали короче и тоньше, а грудь сузилась до куриной. Да и яркие петухи на рубахе превратились в кур.
– Двадцать… ага, – сказал Мрак и оборвал себя. На версту больше, на версту меньше – не стоит из-за этого рвать друг другу глотки, как готовы эти двое. – Надо перейти реку как можно быстрее и застать Волка прямо в капище.
К их разговору прислушивались как поляницы, так и разбойники. И те, и другие, встречаясь с Мраком взглядами, опускали глаза. Похоже, подумал он с холодком, все уже знают о предсказании. Первый, кто ступит на землю Волка, не доживет до захода солнца! Все готовы умереть в бою, но даже в самом лютом бою остается возможность уцелеть, отступить под ударами топоров и мечей, упасть оглушенным среди мертвых, а наутро встать и уйти… Но когда знаешь, что погибнешь обязательно, даже у самых неустрашимых по спине пробежит дрожь. Правда, здесь можно всего лишь помедлить, выждать, пока кордон переступит другой!.. Если, конечно, эта мысль не придет в голову каждому.
Окруженный поляницами, подошел довольный, как кабан во главе стада, Ховрах. Расплылся в улыбке, еще издали раскинул руки:
– Спасибо, друг! Служу отечеству.
– В поте лица своего? Не надорвись.
