Однажды он шел через лес, поглядывал на кусты. Там его Хрюндя шумно прыгала по опавшим осенним листьям, шебуршилась, что-то искала. А впереди на дорожку вышли двое. В руках топоры, а злые лица не предвещали ничего хорошего.
– Жизнь или смерть? – предложил один.
Мрак пожал плечами:
– А какая разница?
Разбойник зло захохотал:
– Наверное, есть. Иначе даже прокаженный не цеплялся бы за жизнь! Ну а у бродяг вроде тебя иногда водятся монеты. В полу ли зашитые, или в поясе, или еще где, но мы найдем.
Второй пояснил:
– Не отдашь сам, костер найдет.
– У меня нет монет, – ответил Мрак равнодушно. – А в костер так в костер…
Ему зачем-то связали руки и потащили через кусты. Там была поляна, трое разбойников точили ножи, четвертый в сторонке жарил на углях широкие ломти мяса. Жир капал, поднимались чадные дымки.
Один из точивших нож поднял голову. Глаза были холодные, жестокие.
– Противится? Одежку снять и – в костер. А его – к дереву! Посмотрим, кто из вас стреляет лучше.
Грубые руки начали сдирать душегрейку. Затрещали кусты, выметнулась запыхавшаяся, но гордая охотой Хрюндя. В пасти у нее трепыхался огромный кузнечик, отчаянно бил лапами.
Завидев чужих людей, Хрюндя в удивлении раскрыла пасть. Кузнечик вывалился, ускакал боком, волоча лапу. Жаба запищала, бросилась на обидчиков, начала драть одному сапог детскими коготками. Тот отшвырнул ее пинком, жаба упала на спину, но тут же перевернулась и бросилась снова.
Глаза вожака выпучились. Он переводил взор то на жабу, то на Мрака. Крикнул внезапно:
– Стойте!.. Это… та самая жаба?
Мрак ощутил на себе шесть пар глаз. Пожал плечами:
– Какая?
– Которая сопровождает великого… ну, который пытается растопить заколдованное сердце. А ты тогда… человек по имени Мрак?
Мрак равнодушно глядел поверх их голов на далекие синеющие горы.
– Когда-то меня так называли.
Множество рук усадили его перед костром. Кто-то сунул в руки прут с ломтем жареного мяса, другой поставил перед ним кувшин с вином. Пробовали и жабу покормить, но она с достоинством отказалась, влезла к Мраку на колени и оттуда смотрела на всех надменно и презрительно.
– Ну, – сказал вожак с неловкостью, – ты прости нас… Что ж ты совсем?.. Только по этой зверюке тебя и признали.
Мрак молчал, он слышал другие голоса и видел другие лица. Тот мир был настоящим, а этот – только тенью. И он тоже был тенью, которой другие тени что-то говорили, спрашивали, что-то совали в руки, что- то набрасывали на плечи.
Жаба поерзала, умащиваясь поудобнее. Даже на двух коленях помещалась едва-едва, балансировала, часто падала, но упрямо взбиралась на любимое место.
– Мы слышали о твоей Хрюнде, – сказал вожак почтительно. – Ты того… ешь! У тебя был долгий путь.
Мрак жевал безучастно, в ушах звучал серебристый голос единственной в мире женщины. Он говорил ей мысленно убедительные слова, объяснял, доказывал, спорил, краем глаза видел возникающие в поле зрения чужие руки, что совали ему сыр и хлеб, но еще яснее видел ее нежные руки, такие холодные и безучастные. И опять в том мире говорил с ней и жадно смотрел в божественное лицо, а здесь двигались только полупрозрачные тени, бормотали, шелестели.
– Куда путь держишь на этот раз? – спросил вожак.
– Путь? – переспросил Мрак.
Он не знал, что куда-то движется вообще. Он все время находился в том мире, где говорил с нею и убеждал, где слышал запах ее волос и чистой нежной кожи, где видел лучистые глаза и гордую приподнятость скул.
– Ну да. Куда идешь сейчас?
– Иду, – согласился Мрак. – Да, иду.
Больше его ни о чем не спрашивали. Совали еду, накидывали на плечи шкуры, подавали ковшик с чистой родниковой водой.
Он шел через Степь, когда сзади загрохотали конские копыта. Послышался грозный окрик, над головой просвистела стрела. Он шел, не оглядывался, это все происходило в ненастоящем мире, слышал, как заворчала жаба.
Затем обогнал рыжий конь, на нем пригнулась миниатюрная женщина. Развернув коня, загородила дорогу, в тонкой руке блестел узкий, как прут, меч с загнутым лезвием. Жаба заворчала громче, выдвинулась вперед, закрывая собой Мрака. Теперь, когда вымахала с крупного кота, она выглядела страшноватой.
Конь захрапел и пугливо подался назад. Всадница сказала изменившимся голосом:
