– Чего?
– Если я упаду, то и тебя потащу. Даже если ты грохнешься сверху…
Мужик покосился за края ступенек, вздохнул:
– Да ладно, проходи.
Он сам отступил на самый краешек, а Олег бочком протиснулся по самому столбу. От мужика несло жареным луком и чесноком, а пот шибал так, что на столбе оставались брызги.
Олег выдохнул, когда поднялся выше, все это время задерживал дыхание, еще десяток ступеней, медь ляды блестит, а когда уперся плечом, сверху донесся старческий голос:
– Да побыстрее, ползешь, как…
Олег выпрыгнул, прищурился от яркого света. Во все окна все так же со всех сторон пугающе смотрят солнца, словно башня плавает внутри океана огня, но в самой комнате прохладно и даже сумрачно, а прищурился с перепугу. Крышка со звоном упала на место. В комнате колдуна ничто не изменилось, а сам Россоха, все такой же иссохшийся и остроглазый, повернулся от стола:
– Ну, что ты там о войне?
Он показался Олегу моложе, к тому же что-то странное с лицом, с трудом сообразил, что глаза колдуна стали ярко-желтыми, а в прошлый раз… в прошлый раз были явно другими. Да и сам вроде бы моложе, крепче, только голос все тот же нетерпеливый, с брезгливостью и раздражением.
Олег поклонился:
– Здравствуй, мудрец. Я вспомнил твои слова о войне, что разразится утром. Но прошло уже не одно утро… Не связано ли это с самим Перуном, знаемым в разных странах под именами Маржель, Тор…
Россоха бросил злобно:
– Не трать слова. Колдуны знают его имена. Что ты хочешь? Говори быстро.
– Прости, что отрываю… Мне просто показалось, что Перун… Ты можешь сказать, где он сейчас?
Россоха фыркнул:
– В вирие, конечно!
– Разве? Если война вот-вот, то он в первых рядах. К тому же вообще редко бывает на небесах. Боги его не жалуют, да ему и самому бы бродить по земле, петь свои песни…
Он осекся. Россоха смерил его недоверчивым взором:
– А это в Лесу откуда знают?.. Впрочем, так оно, может быть, и есть. Но узнать, где сейчас бог, зримо немногим из высших чародеев. Либо самим богам… ты чего вздрогнул?.. либо чародеям. А тебе зачем?
Олег ответил сдавленным голосом:
– Кто-то должен пойти к нему. А еще лучше, если пойдет не один.
Россоха отшатнулся в великом удивлении:
– Зачем?
– Попробовать убедить… Глупо? Но что-то же надо делать?
Россоха содрогнулся всем телом, как тонкое дерево, по которому ударили топором:
– Я к богу войны не подошел бы и на версту. А знай, где он, перебежал бы на другой конец света.
– Но почему? Разве для нас не самое важное – знать? Прошли дни, а города не пылают, кровь не льется! Войска в полной готовности стоят в крепостях, а то и, сняв доспехи, развлекаются охотой. Я все это видел в своем коротком странствии!
Россоха с неохотой отвел взгляд, не в состоянии смотреть в честное лицо молодого парня.
– Могу только сказать, что такого на моей памяти еще не было.
В комнате словно бы сумерки сгустились гуще, и Олег услышал далеко-далеко едва слышное:
– И… на… моей…
Россоха вздрогнул, метнул острый взгляд. Олег с холодком понял, что старый колдун мог тоже услышать, а то и подумать, что это он что-то затевает. А в этот миг в неведомой дали прозвучали слова на неведомом языке, который Олег все же понял:
– И… на мо… ей тоже…
В мучительном озарении, когда в мозгу словно лопнули все сосуды и горячая кровь разлилась так, что покраснело в глазах, он ощутил, что говорит некто, кто помнит еще первую пару людей, кто встречался с Каином, а великий потоп пережил, схоронившись в пещере глубоко под землей, где гномы передали ему за сорок дней многие свои тайны.
Видение погасло, он стоял, раскачиваясь от боли, посреди комнаты, где в каждое из окон яростно смотрят огромные солнца, похожие на жерла исполинских кузнецких горнов.
Россоха проговорил растерянно:
– Словно бы что-то… кто-то пытался… Нет, я не знаю, как его найти, как увидеть, но я попытаюсь… Почему-то мне кажется, что попытаться надо бы…
Сейчас он растерял величавость, блеск непомерной мощи поблек, колдун суетился, морщил лоб, пожимал плечами и все проделывал как простой поселянин, столкнувшийся с неведомым.
