– Не знаю, – ответил Олег невесело. – Наверное, потому, что иначе вся моя жизнь будет отравлена. Я постоянно трушу, спасая жизнь, но не могу трусить, добывая знания.
Перун на миг вскинул глаза на сверкающее лезвие, затем смерил расстояние до шеи волхва. Олег видел по взгляду бога войны, что лезвие с легкостью рассечет его на две половинки, даже ощутил смертельный холод в животе, когда смертоносная сталь перережет все кишки.
– Я знал людей, – проговорил Перун мужественным голосом, – которые идут на смерть ради славы, ради чести, ради доблести и геройства… Знал героев, что шли на смерть ради мести. Знал таких, что бросались в пропасть, спасая близких. Знаю дурачье, когда гибнут ради женщин… Но чтобы кто-то шел к гибели ради знания?
Олег склонил голову:
– Ты видишь такого. Скажи мне, а потом убей.
Перун взял меч в одну руку, взмахнул несколько раз, красиво и легко, воздух свистел и трещал, распоротый, как слабое полотно.
– Красиво?.. Эх, не понимаешь. Надо бы тебя убить прямо сейчас… ты без спросу вторгся в мою обитель, этого достаточно для смерти любого, будь он царем или чародеем… но я ценю мужество… пусть даже такое странное.
Олег слушал почти бесстрастно, потому что уже смирился со своей участью, она в руках бога войны, он при всей своей мощи в состоянии тягаться с людьми, но не с богами, старался только не думать о том миге, когда холодная сталь перерубит ему шею.
– Спасибо, – ответил он. – В самом деле – спасибо.
– Ладно, пойдем, – решил Перун. – А потом я тебя все-таки убью.
Он поднялся во весь огромный рост, широкий и бессмертный, ловко бросил меч в перевязь за спиной. В глубине пещеры горели два факела, а на полу под стеной что-то блестело.
Олег пошел вслед за Перуном, глаза расширились, он смотрел, но не понимал.
Это был боевой шлем Перуна, в котором тот отправлялся на войны. Из шлема торчала солома, в трепещущем свете факелов Олег рассмотрел крохотное серое тельце. На него быстро взглянул круглый темный глаз, испуганно и осуждающе, и только тогда Олег понял, что это обыкновенная горлица, дикая лесная голубка, что забралась в перевернутый шлем бога войны и устроила там гнездо.
– Понял? – спросил Перун.
Олег долго таращил глаза на странное гнездо, перевел непонимающий взгляд на Перуна:
– Честно говоря, нет.
Перун зло ткнул в сторону голубки толстым, как рукоять меча, пальцем:
– Эта тварь воспользовалась, когда я после битвы вернулся усталый и лег спать, быстро натаскала травы в шлем! Когда я собрался снова на войну, потянулся за шлемом, она уже успела отложить яйца!
Он умолк, злой и побагровевший, посмотрел на Олега. Тот перевел взор на голубку, потом снова на Перуна:
– Ну и что?
– Как что? – гаркнул Перун, уже сердясь. От звуков могучего голоса колыхнулось пламя факелов, а голубка беспокойно задвигалась. Перун поспешно отступил на шаг. – Как что?.. Эта тварь сидит там и высиживает птенцов!
Олег снова спросил тупо:
– Ну и что?
Перун задохнулся гневом, даже в свете факелов было видно, как глаза налились кровью.
– Но как я могу взять шлем, когда она там птенцов высиживает!
Олег переводил взгляд с голубки на бога войны, снова на голубку. В голове стало горячо. Мысли метались все суматошнее, в голове раздался звон. Он чувствовал, что кровь отлила от лица, побледнел, а губы посинели, когда с трудом выдавил:
– Прости… но я так и не понял.
Перун покачал мечом в воздухе, красные блики хищно бегали от острия к рукояти и обратно, всмотрелся в лицо волхва, скривился и бросил меч за спину, ловко попав прямо в ножны.
– Я вижу.
Олег с мукой оглядывался на странное гнездо:
– Я все равно не понял.
Перун вернулся к сиденью, вытащил меч и снова взял в руки точильный камень. Глаза его придирчиво искали хоть зазубринку на мече, но не находили.
– И что теперь со мной? – спросил Олег.
Перун ответил вопросом на вопрос:
– А как бы ты поступил? С голубкой?
Олег пожал плечами:
– Да шугнул бы эту… заразу. Яйца на хрен, а шлем на голову. Ну, сполоснул бы, если успела нагадить. Только и делов!
Перун всмотрелся в его умное лицо, изможденное долгим бдением за мудрыми книгами. Неожиданно
