– Вы не знали, что вас ждет.
– Догадывались!
Олег проглотил ком, в груди стало тесно, а в комнате сгустилось напряжение. Наступил самый важный миг, а он все не мог уложить хаотичные чувства и мысли в ясные фразы. Куда проще обосновать бы права на престол, на земли соседнего княжества или королевства, на спрятанное любым царьком сокровище.
– Я урод, – сказал он и ощутил, что говорит совершенно искренне. – Я хочу счастья всем людям! Говорят, что такое могут восхотеть только дураки. Всем людям – это не просто своему племени… моего племени уже нет, теперь мое племя – весь род людской!
Колоксай сказал непонимающе:
– Но как могут быть счастливы все? Всегда кто-то счастлив за счет несчастий другого!
Олег сказал с отчаянием в голосе:
– Пусть даже так, хотя в этом что-то неправильное… Но пусть несчастья будут другими. Все-таки несчастья богатого и здорового легче терпеть, чем несчастья и без того несчастного, больного, нищего! Я хочу, чтобы народы только строили. И так созданное нами рушат грозы, землетрясения, ливни, наводнения… не надо, чтобы рушили люди. Мы смертны, живем ничтожно мало, потому хочу, чтобы успевали прожить до старости, успевали сделать то, что задумали. А для этого надо всего лишь покончить с войнами!
Колоксай едва не удавился, глаза стали как у окуня – круглыми и недвижимыми. Даже на спокойном личике Хакамы отразилось насмешливое удивление. Всего лишь, как сказал это юный волхв, всего лишь покончить с войнами!
– И как же это сделать? – спросила она с легкой насмешкой. Увидев непонимающее лицо волхва с зелеными глазами, пояснила: – Не может такого быть, чтобы ты уже не придумал!
Колоксай смотрел то на нее, то на него. Олег кивнул:
– Ты права.
– Так что же?
– Нам, колдунам, – сказал он, не заметив насмешливого огонька в ее глазах, когда он к колдунам причислил и себя, – нам, колдунам, надо объединиться!
– Как? Мы даже не дружим.
– Дружить не обязательно, – сказал он. – Нужно только вместе решить.
– Колдунов слишком много, – предостерегла она.
– Достаточно, чтобы вместе собрались сильнейшие, – сказал он горячо. – Остальные… хотят того или не хотят, подчинятся.
– Иначе?
– Иначе им придется плохо, – сказал он жестоко. – Я видел, как гибнут… как гибнут целые народы. Никакая цена не слишком… если можно прекратить все войны на всем белом свете!
Она смотрела с удивлением.
– Ты это всерьез?
– Да.
– Но как же… – воскликнула она невольно, – есть же далекие дивные страны! Никто из колдунов наших стран… я говорю об Артании, Куявии и Славии, никогда не общались с теми людьми. Мы не знаем, что там за страны…
– Я знаю.
– Ты? Откуда?
– Знаю, – повторил он просто. – Там тоже люди. Такие же смелые и трусливые, мудрые и глупые… И тоже бьются, бьются, бьются. Их можно остановить точно так же, как и здешних.
До нее наконец начало доходить, что молодой волхв говорит убежденно и напористо, в глазах опасный огонь, такой не отступит, такой точно не отступит.
– Нет, – сказала она. – Хотя мне нравится твоя идея, юноша. Но помогать… ведь ты за этим пришел?.. Помогать не стану.
– Почему?
– У меня уже есть целый мир. А если я что-то могу улучшить, я тут же улучшаю… Зачем мне уходить от него?
Олег опешил:
– Но это… это всего лишь букашки! Насекомые! А там люди!
Ее лицо слегка омрачилось, хотя губы все еще улыбались.
– Это не просто букашки. Это целый народ муравьев… который во всем лучше людей. Люди их превосходят только в силе. Согласна, в мире людей это решающий довод. Но как раз потому я предпочитаю мир муравьев.
Олег наклонил голову, соглашаясь, понимая, но, когда заговорил снова, голос был все таким же злым и упрямым:
– Твое умение и твои знания нужнее всех колдунов, вместе взятых! Ты уже знаешь, как сделать мир лучше. Ты уже проверила на этих… восьминогих.
– Шести, – обронила она.
