женщина, хоть и умная, а ты вообрази, что ради толстой книги.
Зеленые глаза Олега в упор смотрели в ее безмятежно милое лицо, пытались заглянуть в глубину коричневых глаз, но их поверхность была темной и прочной, как кора молодого дерева.
– Но ты же сказала, – заметил он осторожно, – что никто из чародеев не смог…
Она обольстительно улыбнулась:
– А разве я сказала, что хочу участвовать в вашей безумной затее?
Колоксай похлопал волхва по плечу:
– Она права. Если бы хотела, то задала бы задачку полегче.
– Но задала бы все равно, – добавила Хакама. Ее глаза смеялись. – Колдуны ничего зазря не делают. Пока что я не вижу ничего, кроме пустых слов о счастье для всех людей. Мы, чародеи, разговариваем только с равными. Мало ли люда, что хотят с нами пообщаться, вести беседы… Но скажи, интересно ли нам слушать их бесхитростные рассказы о дойных коровах, выпечке хлеба, проклятых лисах, что повадились в курятники, о зайцах, что ободрали деревцо в саду?
Колоксай возразил с достоинством:
– Разве мы говорим о зайцах? Ни хрена себе зайцы!
Она прервала все тем же мелодичным голоском, в котором впервые прозвучал металл:
– Сперва докажи, что ты чего-то стоишь.
– Как?
Она наморщила лоб:
– Если сумеете доставить мне Жемчужину, то это само скажет за тебя, герой. Тебе не придется бить себя в грудь кулаком и рассказывать о своей силе.
Колоксай откинулся на спинку кресла, выпрямился, а ладони опустил на поручни, готовый вскочить с такой легкостью, словно не он съел полбарана:
– Если я добуду, примешь ли ты участие в объединении мира?
Она выпрямилась, лицо ее было чистым:
– Ну посмотри на меня! Разве я могу обмануть?
Колоксай смотрел, смотрел и Олег, и хотя оба знали, что все женщины слеплены из вранья и обмана, но, с другой стороны… если не верить, то что они смогут одни?
Часть II
Глава 21
В лицо упруго давил встречный ветер, мир двигался навстречу быстро, только огромная синяя чаша неба оставалась неподвижной. Колоксай держался на огромном жеребце, как закрепленная поверх седла каменная глыба, неподвижный и молчаливый, он страшился спугнуть размышления волхва.
Конь Олега несся в сторону леса, чуя прохладу. Всадник словно забыл о нем, и конь шел ровным галопом, страшась тряхнуть хоть чуть сильнее, чтобы его, опомнившись, не повернули в другую сторону.
– Куда мы едем?
Олег оглянулся непонимающе, рыжие брови взлетели, словно только сейчас обнаружил рядом всадника.
– Едем?
– Да, – повторил Колоксай терпеливо, – едем. На двух лошадках. Вот они под нами копытцами, копытцами… И задними, и передними.
Олег опустил взор на гриву своего коня, в зеленых глазах мелькнуло удивление:
– В самом деле едем.
– А куда? – повторил Колоксай с бесконечным терпением. – Куда мы едем?
Олег подумал, подвигал кожей на лбу, губы его шелохнулись:
– Похоже, куда глаза глядят.
– Здорово, – восхитился Колоксай со злым сарказмом. – Я-то думал, что куда глаза глядят идут и едут совсем другие люди! Их посылают, вот и… Ну, не обязательно мудрецы. Правда, я слышал, что мудрость и… то, что совсем не мудрость, где-то сходятся. Ну, тогда что будем делать? Какие подвиги свершать или не свершать по дороге к этой… Первой Жемчужине?
Олег некоторое время ехал молча, понурый и погрустневший. Лицо осунулось, стало старше. Колоксай внезапно подумал, что волхв вернулся в их мир из другого, где у него все получалось, где он был сильным и красивым, скакал на белом коне, где кричали ему славу.
– Не знаю, – ответил Олег подавленно. – Ничего не знаю… Когда мы вышли из Леса, было все просто: дают – бери, а бьют – беги…
Колоксай нахмурился:
– Беги?
– Ну да. На того, кто бьет. А едва его… Ну, чтобы больше не замахивался, как кто-то еще выпрыгивает! Размажешь по стенам… или разбрызгаешь по пескам, если на знойном юге, как тут же еще гавкнут под руку… Сейчас же, когда ни друзей, ни врагов… живых, разумеется, ибо с той стороны двери преисподней
