напомни настойчиво, что Васька Блаженный — это был такой юродивый, их звали блаженными. Юрод — это урод по-старому. Дурачок, дебил, идиотик. Он ходил, ронял слюни, не умел даже шнурки завязывать, потому даже зимой топал босым, в конце концов где-то замерз… Покорный и богобоязненный… а также всегобоязненный русский народ считал его святым, а когда этот дебил помер, его похоронили в пристройке к храму… и весь храм назвали его именем! Символ России? Да на хрен нам такая Россия! Мы последних русских спасем от такого позора… Ну, от позора уже не спасти, что сделано — то сделано, но хоть с глаз долой это напоминание о великой дурости…
— Как?
— С глаз долой? Да взорвать к чертовой матери. Когда-то же дрызнули храм Христа Спасителя? Для его восстановления такую пропагандистскую кампанию закрутили, что даже у самых стойких колени дрожали. Но для меня все равно это оскорбление, чтобы кто-то непрошено назывался моим спасителем! Да еще с прописной буквы — Спасителем! И этот храм, храм Василия Блаженного, на главной площади страны — оскорбление еще большее. Главный храм России, который на всех проспектах, открытках, рекламных плакатах, — посвящен дебилу, назван имени дебила!
Раб Божий бледно улыбнулся:
— Вот откуда идет партия Алексея…
На шутку никто не отреагировал, из груди каждого дыхание вырывается такое, что поднеси бумагу — вспыхнет.
Крылов подвел итог:
— Эту дурость сносим. Место забетонируем, покроем плитами, поставим Меч. Прямо из гранита, острием к небу. Да и место для скифских праздников освободится!
Кое-как выбрав время, когда всех удалось вытолкать из кабинета, поспешно позвонил Яне. Дома ее не оказалось, перезвонил со стесненным сердцем в офис Алексея.
Как и ожидал, трубку взяла секретарша, красивым милым голоском поинтересовалась, кого и зачем, он буквально ощущал через пространство, как она призывно раздевается, щупает его, сама раздвигает ноги, Алексей умело подобрал девочек на телефоне, такие умелые немало стоят, он ответил, что хотел бы поговорить с Яной… да-да, по важному. И неотложному.
Яну искали долго, он уже начал тревожиться, в душе росло и крепло ощущение необратимой потери. Наконец в трубке прозвенел ее запыхавшийся голосок:
— Слушаю!
— Яна, — выкрикнул он торопливо, — Яна!.. Это я, Крылов. Яна, мы это сделали!.. Я это сделал, я баллотируюсь в президенты страны!.. Ты ведь этого хотела?
В мембране слышались голоса, музыка, выкрики, скрип, ее голос прорвался все еще запыхавшийся, возбужденный:
— Да-да, помню! Крылов… Костя, кажется?.. Константин, извини. Сейчас много работы. Я в предвыборном штабе Алексея. Сейчас начинается подсчет голосов, я не могу отвлекаться…
— Яна! — вскричал он. — Но ведь это я… я баллотируюсь!
Она торопливо согласилась:
— Да-да, я знаю! И ты — тоже. И еще девять человек, только их фамилии я не помню… Извини, Константин, я убегаю. Как-нибудь созвонимся!
В мембране щелкнуло, оттуда вырвались короткие как выстрелы гудки. Он буквально чувствовал, как пули разбивают ему висок, боль стегнула всего на миг, но в груди стало тяжело и холодно, словно туда загрузили айсберг.
Она так и не поняла… Так и не поняла! Клеопатра хотя бы знала, что благодаря ее красоте сдвигаются огромные людские массы, сшибаются огромные армии Рима и Египта, меняются границы государств.
А эта так и не поняла, что своим появлением в кафе «Валентина» уничтожила Россию надежнее, чем татаро-монгольское иго, чем армии Наполеона или Гитлера. И что могучее государство скифов, Великая Скифия, это все она… и что отныне мир пойдет по другой дороге — это тоже она.
Слова клокотали в нем, рвались на свободу. Он плотнее сжал губы, стиснул челюсти так, что заломило виски. Да, это все она. Но сейчас ей об этом знать не обязательно. Он уже политик.
В кабинет без стука ввалились Черный Принц и Тор. Секретарша их тоже не решилась остановить: видела, как по-свойски разговаривают с ее боссом.
Черный Принц на ходу втолковывал Тору:
— Дурень, это было позже, позже! А вот когда мы захватили всю Малую Азию…
Крылов, недовольный, словно это они помешали ему встретиться и окончательно переговорить с Яной, прервал:
— Мы? Ты сказал «мы»?
Черный Принц удивился:
— А ты не знал? В каком-то году до новой эры… надо будет запомнить покрепче, все-таки наша история, скифское войско захватило всю Малую и Среднюю Азию, а это тогда был весь мир! Америки тогда и в помине, как и всяких англий или германий, не было. Захватили мы тогда весь центр цивилизации, покорили Палестину, иудеи двадцать девять лет жили под нашим игом…
Он говорил и говорил, слова выкатывались ровные, но в нем чудился некий гортанный оттенок, хотя скифы вроде бы не горный народ, но что-то клекочущее, похожее на клекот орла, что забил козу и теперь хищно раздирает ее мясо.
Тор внимательно посмотрел на Крылова, спросил внезапно:
— Что слышно про основного противника?
— Правительственную партию? — спросил Крылов, хотя прекрасно знал, о чем речь.
— В дупу правительственную! Я говорю о партии дебилов.
— Пока только слухи, — ответил Крылов осторожно. — Подготовка к выборам у них была круче всех.
Черный Принц посмотрел на обоих, изрек:
— Рожденный ползать летать не умеет, но порой заползает очень высоко… Однако скифский орел достанет везде!
В этот день он выпил рекордное количество чашек кофе. К ночи уже мутило от одного кофейного запаха, впервые в жизни с жадностью выпил стакан боржоми.
Офис напоминал Смольный перед штурмом Зимнего. Везде битком народу, все галдят, требуют новостей, сами куда-то звонят, сообщают самые свежие данные, глаза болят от вспышек блицев, а когда бы он ни раскрывал рот, то рисковал стиснуть зубы на микрофоне.
В полночь он признался Саблину, недавно примкнувшему к скифам:
— Ночевать останусь в офисе. Если свалюсь, то пару часов посплю на диванчике. Отпустите машины.
Саблин сказал возбужденно:
— Ни за что! Сейчас решается очень многое. Вы даже не представляете, в какую игру ввязались. Сейчас очень многие спохватились…
Крылов насторожился:
— И что же?
— Я знаю настроение силовых структур, — ответил Саблин осторожно. — Это неофициальная информация, но… армия и силовые структуры при любом раскладе вмешиваться не будут. Выборы проходят демократически, под наблюдением международных… э-э… наблюдателей. Так что все законно. Да и вообще…
Он тонко улыбнулся. Силовым структурам плевать на законность, просто программа скифизации весьма соответствует желаниям тех сил, которые соскучились по сильной власти.
Все-таки утро наступило, а сна ни в одном глазу. Его трясло, он чувствовал лихорадочное возбуждение, по телу бегали крупные мурашки. Неумолчный гвалт и гам уже не воспринимается, так живущий на берегу океана рыбак не слышит грохот прибоя и не морщится от резких криков чаек над
