подержанные, но чтоб на ходу и без ремонта.
— Можно иномарки?
— Да какая разница…
— Они покруче.
— Для скифов, — определил Крылов, — нет марок или иномарок. Все наше по праву! Так что выбирай по цене и качеству.
Большое помещение, что прямо по коридору, оборудовали под главный зал. В правую часть поставили компы, провели оптоволоконный кабель, напичкали оргтехникой, а левую разгородили на собственно кабинет главного, а вторую половинку приспособили для прочих хозяйственных нужд.
Крылов, как по определению — главный, засел в кабинете, начал разбираться с почтой. Из соседней комнаты все мощнее просачивались вкусные запахи ветчины, соленой рыбы, крепкого ароматного кофе.
Когда Крылов заглянул туда, Валентина, чуть похудевшая, серьезная, с большими пытливыми глазами, готовила бутерброды.
— У вас тут близко хорошая ветчина, — объяснила она почти виновато. — Какой смысл тащить бутерброды через весь город?
— Умница, — похвалил Крылов. — Ты наша кормилица. Без тебя бы здесь все пропали.
— Нет, — сказала Валентина польщенно, — это все Лилия…
Крылов развел руками:
— Ну, Лилия… Лилия — это вообще…
Он сделал неопределенное движение руками, словно взбивая не то мыльную пену, не то облака, поднимая их все выше и выше. Валентина слабо улыбнулась. От нее вкусно пахло хорошими бутербродами. Скифы дали возможность не то чтобы так уж расширить свое хозяйство, но при всеобщей разрухе как-то удержаться, не разориться, а там вдруг в стране да что-то улучшится, ну не может так долго барахтаться на самом дне, тут уж либо помирать, либо выкарабкиваться…
К полудню пришло известие, его охотно показывали по новостям, что в зеленой зоне какие-то люди сожгли огромный интернат-больницу для идиотов. Нанесен значительный ущерб зданию. Погибли все пациенты, около семидесяти человек. Получили ожоги врачи, серьезно пострадали три медсестры. Один санитар получил настолько тяжелые ожоги, когда пытался спасти одного из идиотов, что положение его теперь безнадежно, до утра не доживет…
Приходили из милиции. На этот раз явился майор, вел себя вежливо, вопросы задавал быстро и точно, но были среди них и совсем не относящиеся к делу. Крылову быстро надоело, заявил, глядя ему в глаза:
— Если что-то хотите нарыть о нашем движении — ради бога! Но, сами понимаете, скифами могут назваться любые придурки, хулиганы, мафиози, клоуны, даже работники вашей спецслужбы.
— Спасибо, — ответил майор, он никак не отреагировал на обвинение в принадлежности к каким-то спецслужбам. — Но, знаете ли, в программе движения скифов есть выпады… я пока классифицирую их как подстрекательство. Конечно, юристы наверняка докажут, что мы не так понимаем, но простой народ не замечает, что вы скрестили за спиной три пальца, когда говорите: бей и жги! Простой народ уже действует.
Крылов поинтересовался:
— А что, есть и другие поджоги?
Майор замешкался с ответом. Крылов вдруг с холодком понял, что в самом деле что-то есть еще. Если не поджоги, то что-то еще, такое же активное. Именно активное, ибо на простые лозунги милиция обращает не больше внимания, чем на рекламу пепси.
— До свидания, — поблагодарил майор. Он захлопнул блокнот. — Благодарю за сотрудничество.
— Увы, ничем помочь не мог, — ответил Крылов. — Еще пишете? А то мне показалось, что огонек в вашей пуговице так и не погас…
Под смугловатой кожей майора, явно южанин, вздулись желваки, тут же исчезли. Так же погас и злой огонек в прищуренных как для выстрела глазах. Майор вежливо поклонился и ушел.
Крылов некоторое время старался унять сильнейшее сердцебиение.
Глава 16
А потом, сразу после ухода этого якобы майора якобы из милиции, неожиданно ввалился Алексей. С широкой улыбкой, заранее вытянутой для рукопожатия рукой он пошел через весь кабинет, и Крылов невольно подумал, что это от общения с дебилами, у них все замедленное, им надо за сутки показать, что им предлагается сделать: улыбнуться в ответ или пожать руку.
— Привет!.. Круто ты устроился. Нет, в самом деле, клево. Это же какие бабки надо вложить… Сколько за аренду отстегиваешь?
— Пятьсот баксов, — ответил Крылов.
Было неловко, все-таки Яну увел на трое суток. Правда, она разок позвонила прямо из постели, предупредила, что она жива и у Крылова, но все равно чувства неловкости и в то же время гаденькой радости сталкивались в груди с силой встречных поездов.
Алексей присвистнул:
— В сутки?
— В месяц, — ответил Крылов.
— Шутишь?
— Честное слово!
Алексей покачал головой:
— Этого просто не может быть. Как тебе удалось?
Крылов рассказал про эпопею со снятием офиса, благоразумно умолчав про полмиллиона. Алексей слушал, играл бровями, улыбался. Лицо его стало наконец торжествующе злое и одновременно — завидующее.
— Ты так и не понял, — обронил он с полным превосходством. — Так и не понял…
— Чего?
— А что это все был сценарий.
— Какой сценарий?
— Один из, — ответил Алексей. — Один из сценариев. Сценарий по всучиванию тебе этого офиса. Халявного офиса! В этом районе один день аренды стоит баксов триста, а в этом здании — все пятьсот, если не больше! Еще не понял?
Крылов похолодел. Смутные подозрения, которым он не давал ходу из-за постоянной занятости, начали обретать форму.
— А зачем было, — пробормотал он, — всучивать нам дорогой офис за копейки?
Алексей смотрел на него с тем же оттенком насмешки и зависти.
— Кому-то вы понадобились, — сказал он покровительственно. — Кто-то в вас готов вложить бабки. Пока вот так, себя не афишируя. Голову даю о заклад, что у вас тут «жучки» всюду. А то и телекамеры! Ты проверял?
Крылов сказал совсем убито:
— Даже в голову не приходило.
Алексей фыркнул:
— Тоже мне, политик!.. Да тебя и куры заклюют. И всех ваших скифов лапами загребут. Младенцы… На что вы рассчитываете? Эрпэгэшники!.. Ладно, я хотел спросить о Яне. Она мне позвонила в офис, что уже едет. Я перезвонил в квартиру через часок, она уже там, отсыпается… Понравилась?
Крылов не мог встречаться с ним взглядом, что-то в Алексее прямее, откровеннее, что теперь называют — честнее, хотя совсем недавно для этой честности было совсем другое название.
