лед. Комья земли взметнулись, как стая ворон. Затрещало, послышался долгий гул.
Потрясенные, Мрак и Олег наконец оглянулись. Таргитай уже шел к ним -- такого же роста, как и они, прежний, в крови и грязи. Светлые волосы, серые от грязи, слиплись и торчали во все стороны.
На испуганном лице робко проступала неуверенная улыбка, тут же пряталась.
-- Здорово у нас получилось? -- спросил он по-детски. -- У меня до сих пор голова кругом идет. И... вроде бы успели до захода солнца.
Олег потрясенно всматривался в простодушное лицо певца, а Мрак, по мере того как робел Таргитай, чувствовал себя увереннее.
-- С чего бы? Только и делов, что Ящера побили.
-- Как все получилось... не так, как ждалось.
-- Да уж, -- согласился Мрак. Глаза оборотня возбужденно блестели.
По страшному полю битвы к ним шли, переступая через трупы, двое. Мрак насторожился было, но узнал, отвернулся. Он не любил верховного волхва Боромира, как и его племяша Северина, пусть даже сейчас помогли. Все общее дело делали. А говорить спасибо друг другу просто так, из пустого вежества -- муравьев смешить.
Ветер трепал длинные, белые как снег волосы Боромира, заносил назад длинную бороду. Старший волхв невров, все такой же могучий, кряжистый, с темным как у старого дуба лицом, показался троим все же мельче, чем в день их ухода из веси. А Северин, крепкий и широкий в плечах охотник, злой и неутомимый, только в той глуши был заметен в кулачных схватках и любимый девками: на полгривны кучка таких, сказал бы Мрак. Да еще и приплатили бы.
Боромир подошел, опираясь на простую суковатую палку. Правда, Олег ощутил, что палка старшего волхва не совсем простая. Темные мешки под глазами Боромира казались наплывами на старом крепком дереве, но глаза смотрели, как у орла: зорко и хищно.
-- Приветствую, -- сказал он рокочущим голосом. -- Наконец-то хоть кому-то удалось... Не думал, правда, что это получится у вас троих.
Северин самодовольно улыбался. На нем был плащ с чужого плеча, на волчью душегрейку нацепил снятые с кого-то доспехи из бронзы. Даже Таргитай видел, что охотник выглядел глупо.
-- Ну и кашу вы заварили, -- сказал Северин неверяще. -- Весь мир сдвинулся. Это верно, что вы побывали в подземном мире?
Северин смотрел блестящими глазами, даже шею вытянул.
-- Это что, -- сказал Таргитай отстраненно. -- Я сделал кое-что больше.
-- Что?
-- Столько новых песен сложил! Вам надо послушать, они совсем-совсем новые!
Боромир уже начал морщиться. Зато в темных глазах Мрака внезапно блеснули победные огоньки.
-- Северин, но ведь это не победы для тебя, верно? Я сам только сейчас начинаю понимать... Но его песни -- настоящие победы! Но давай расскажу о пустяках, которые наш Тарх совершил походя. Для тебя эти пустячки важнее, верно? Он взял Меч самого бога войны, как вот ты берешь ложку, и разнес киммерийский каганат, как ты сослепу горшки на печи, он перебил тьму чудовищ... ну, как ты бьешь вшей, летал на Змее и на Рухе, сразил великанов, ну, как тебе всыпал дядя Павка...
-- Но ведь как раз это подвиги, -- воскликнул Северин растерянно. -А вовсе не в том, что берется слагать песни и бродить с ними по дорогам! Тарх, ты ведь победил таких врагов!
-- Какие же это победы, -- произнес Таргитай невесело. -- Я их не победил, а всего лишь убил.
Он отошел, волоча за собой Меч. Северин смотрел в широкую спину соплеменника с недоумением, брови сшиблись на переносице. Разве убить и победить не одно и то же?
-- Добро, -- произнес Боромир важно. -- Я не понимаю тебя, Тарх, но то, что ты сделал великое дело, видно всякому. Мир никогда не будет прежним.
Таргитай повернулся, крикнул с мукой в голосе:
-- Как мне хочется вернуться! В родную деревню. Снова стать маленьким.
-- Зачем?
-- Не знать, не уметь...
Боромир угрюмо смотрел на синеглазого богатыря, который изменился совсем мало.
-- Все еще не понимаешь, чего натворил? Ты сам смел ее с лица земли... Ты вывел, вытащил племена из Леса... Ты перемешал их, ты сварганил новый невиданный народ. Теперь ты сварганщик, первый сварганщик нового мира -- сварог! Так тебя уже начали, сам слышал, кликать... Твоя родовая метка уже зовется сваргой. Ты счастливый, Сварог! Поднимаясь к богам, ты сумел поднять с собой и все племя. Да что там племя: ты поднимал все народы, куда долетали твои песни.
-- Их поют и в других племенах? -- спросил Таргитай недоверчиво.
-- Еще как. Иначе с чего бы они явились? Даже мир спасать -- каждый на соседа кивает. Когда под ним постель горит, и то соседа просит 'караул!' крикнуть. Чудное дело, твоя магия держится в песнях даже без тебя. Иной раз даже казалось, что когда поет другой, не ты, то магия даже сильнее! Такое не может быть, конечно...
-- Может, -- возразил Таргитай.
Боромир посмотрел с великим почтением.
-- Тогда твоя мощь неизмерима. Сам поспеешь не везде, а так твою магию разнесут по всему белу свету!
Олег смотрел растерянно. В зеленых глазах было непонимание и беспомощность. А Мрак, который все чаще удивлял обоих, сказал внезапно:
-- А я знаю.
-- Объясни, -- тихо попросил Олег.
-- Ну... Олег, я хорош с секирой, даже коня могу обломать сразу, но слова мне двигать труднее, чем камни. Да еще такие! Я нутром чую как и что. Иное надо не понимать, иначе голову сломаешь, а как бы изнутри... ну, капля крови богов, что ли, говорит, аль еще что... Вот понимаю и все, почему Таргитай стал богом. Почему сделали богом. Почему стали могучими богами Велес, Ярило, Лада, Дана -- когда-то такие же люди, как и мы...
Олег рассерженно отвернулся. Человек создан, чтобы знать. А если даже создан для иного, то сам должен взять. Нет ничего важнее знания. И дороже. И слаще. Ни женщины, ни власть, ни песни на дуде.
Мрак потрясенно и как бы заново смотрел на несметное войско, что явилось на их зов. На зов Таргитая. И в окончательном прозрении увидел подлинную картину мира! Только язык онемел, не знал, как выразить словами то, что чуял в своей мохнатой душе полузверя-получеловека.
Да, не короли и воины -- владыки мира, в чем убедились раньше. Как бы ни держались пышно, какие бы войска ни бросали мановением руки на соседние страны, какие бы города ни строили. Волхвы не просто создавали или уничтожали государства -- это могли и короли, волхвы могли создавать новые по самой сути государства. Они могут придумывать, где править женщинам или жрецам, где мужчина может брать в жены столько женщин, сколько хочет, это они придумали обычаи, когда стариков убивают, или обычаи, когда умерших распинают на крестах, сжигают, закапывают или еще более странные, причудливые...
Но кто указывает им эти дороги? Самые могучие маги не подозревают, что они всего лишь выполняют желания, часто нелепые или смутные, желания тех, к кому привыкли относиться презрительно, в лучшем случае снисходительно. Как к ним -- цари и короли. Да, желания... певцов!
Это они строят в песнях воздушные замки, а могучие маги, зачарованные их песнями, строят эти замки на земле, воплощая их не только в камне, но и в человеческой стойкости, чести. Для этого требуется много людей, и, повинуясь железной воле магов, появляются цари и короли, которые осуществляют строительство...
По всему белому свету скитаются певцы. Одни славят мужество, честь, отвагу -- и возникают королевства с замками, драконами, отважными воинами, другие поют о любви и мире, а по их следам возникают обширные государства, где пастухи пасут овец, играют на свирелях, девушки им плетут венки, никто не носит оружия, все добры и дружелюбны. Нет ни замков, ни драконов -- все счастливы простой жизнью... Есть певцы, что славят хитроумных кузнецов и умельцев -- и появляются на белом свете царства, где летают на воздушных кораблях, где строят города на дне морском, где в волшебные зеркала можно видеть все на свете, где ценят не знатных, не богатых с мешками золота, а мастеров с золотыми руками.
