акведуков. В середине Города, на развалинах старых зданий вырастали новые дворцы, призванные затмить все, что было создано прошлыми поколениями. Дворцы и храмы соединялись крытыми переходами и подземными норами, где можно было разъехаться гружеными телегами. Вокруг дворцов вырастали обиталища слуг, стражи, конюхов, поваров и прочих работников властелинов Города, а вокруг грудились дворцы поменьше, тоже с домами для стражи, садовников и смотрителей конюшен, не таких роскошных, но все же способных затмить царские конюшни в других краях.
Город быстро богател, а золото липнет к золоту: со всех сторон в город, который уже начали называть просто Город, везли драгоценный мрамор, редкие породы дерева, диковинных животных и лучшие из статуй, какие только создавали ваятели в ближних и дальних странах.
Аристей помнил прежние имена статуй: это были боги той ушедшей поры. Люди забывчивы -- что не уничтожено сразу, когда в мир приходит новая вера, быстро переименовывается. Красоту все же щадят: атрибуты старых божеств, при любых переменах объявляемых демонами, скалывают либо сбивают, раны замазывают, особенно древние статуи успели сменить по два-три имени...
В небе возникло легкое облачко, мысли Аристея оборвались. Пахнуло непривычным в этих краях холодноватым ветерком. На каменную площадку упал, тут же легко вскочил на ноги очень худой юноша с острым как лезвие топора лицом. Ребра едва не прорывали кожу, живот прилип к спине. Он был только в легкой набедренной повязке и высоких сандалиях на толстой подошве.
Ворон недовольно переступил с лапы на лапу. В последние годы... нет, последнюю сотню лет все больше избегал людей. Зверей тоже избегал, но с теми проще, они свое присутствие не навязывают, не пристают с вопросами, мелкими просьбами, глупыми пожеланиями.
Каркнул хрипло:
-- Приветствую сына Стрибога... Что в мире новенького?
Юноша судорожно хватал широко открытым ртом воздух, грудь ходила ходуном.
-- Дай... отды... шаться... Я ж не ветер, как мой отец... только сын ветра...
-- Сын северного ветра, -- сказал ворон с легкой иронией. -Доблестный Аварис. А северные ветры покрепче южных и всех прочих. Верно?
-- Не знаю, -- ответил Аварис сердито.
-- Гм... А как говорят о себе!
-- Южные тоже говорят.
-- Да, в этом вы все хороши.
-- Я только наполовину ветер. Земное меня тянет вниз.
-- Ну-ну, я бы сказал, какое место тебя тянет... Что слышно, говорю?
Аварис молчал, всматривался в черного ворона со страхом и надеждой. Когда заговорил, голос был хриплым от горя:
-- Я сегодня узнал в вирии... Узнал то, что ты наверняка знаешь давно.
-- О чем ты?
-- Аристей, о каком предназначении шла речь? Что великий Род хочет от своего мира?
Аристей нахохлился еще больше.
-- Жареный петух клюнул?... У нас всегда так. Только ради этого надо бы смешать все в кучу и начать сначала...
-- Какой ты жестокий, Аристей.
Аристей равнодушно молчал. Аварис посмотрел на Город, такой прекрасный и полный жизни.
-- Это все должно исчезнуть?
-- Как и весь мир.
-- И мы?
-- А чем мы лучше?
-- Аристей... Ты знал и ни слова?
Аристей молвил с холодным равнодушием:
-- Что толку от знания? Миром правит другое.
-- Что? -- спросил Аварис с надеждой.
-- Чаще всего звериная сила. Это еще понятно. Но иной раз такое, что я только удивлялся долготерпению Рода. Будь я богом... давно бы все порушил.
Аварис смотрел воспаленными измученными глазами.
-- И тебе ничего в этом мире не жаль? Даже этого Вечного?
Аристей покачал головой.
-- Нет.
-- Ты прожил здесь всю жизнь!
-- Аварис, только молодых пугает смерть. Я видел, как поднимались и рушились города, как возникали новые народы и рассыпались в пыль царства. Мне и себя не жаль. Все настолько одинаково, что в смерти хоть какая-то новизна... А так мои прожитые годы похожи на барханы.
Аварис зябко, несмотря на зной, передернул плечами.
-- Ты говоришь, как бог!
-- Потому что им тоже все едино. Они жили слишком долго. Мир мог бы попытаться спасти разве что молодой бог... только что родившийся... но даже он бы не успел.
С башни было видно, как на площади и на ближних улочках играли детишки в стукалку, катались друг на друге, носились с воплями. Трое пьяных гуляк вразнобой орали песню. Степенные прохожие гуляли по главной улице, заглядывали в окна, искали то ли новых развлечений, то ли новую журку. Из кузнечного ряда поднимались дымки, несли опрятные запахи железа и пота, из хлебных рядов вкусно пахло горячими булочками.
На дальнем краю площади пели и плясали бродячие музыканты. Помост, где сожгли невесту Маржелю, уже исчез, а черное пятно гигантского костра затоптали, затерли подошвами. Сквозь реденькую толпу неспешно протискивались на конях трое огромных людей нездешнего сложения.
Аристею почудилось, что признал троих из Леса. Недавно разговаривал с ними, когда в личине ворона посетил остров Буян. Далеко же забрались снова!
Аварис заметил их тоже.
-- Странные люди... Как ты думаешь, кто они?
-- Невры, -- равнодушно ответил Аристей. -- Невры из Большого Леса.
-- Ты их знаешь?
-- Я многих знаю. Эти как вышли в звериных шкурах из Леса, так и прут, как лоси, через белый свет. Разве что камень на железо сменили... Ого, у рыжего каков Жезл! Я не думал, что он еще существует.
Слабая искорка интереса погасла в темных глазах Аристея так же быстро, как и вспыхнула. Аварис сказал с болью:
-- Потому мир и гибнет, что те, кто мог бы спасти... или попытаться спасти... не шелохнут и пальцем.
-- Аварис, -- сказал Аристей равнодушно, -- поживи с мое.
-- И что будет?
-- Увидишь хоть часть героев, каких видел я. Уразумеешь, что я когда-то был тобой, а ты мною -- нет.
-- Как это?
-- Мне было двадцать лет, как сейчас тебе. Я тебя понимаю.
Но как сможешь ты понять меня? Точнее, когда?
Аварис проводил взглядом три могучие фигуры.
-- Мне кажется, они кого-то ищут.
-- Люди, -- бросил Аристей.
-- Что?
-- Человек всю жизнь чего-то ищет. Этим и отличается от богов.
Три дальние фигурки в звериных шкурах растворились среди узких улочек и редких прохожих. Головы странных пришельцев еще долго маячили над толпой, такие разные между собой, их скрыл угол улицы.
Аварис сказал печально:
