Таргитай беспечно рассматривал толстые удивительные иглы, Мрак терпеливо сносил напор ветра, как вдруг сквозь свист и рев ветра прорезался встревоженный голос волхва:
– Мрак, Тарх!.. Будьте наготове.
Ветер почти стих, Мрак понял, что Змей уже не ломится через стену воздуха, как летящая стрела, а летит мирно, как ворона, мерно шлепая по воздуху крыльями. Взбитые, как пена на молоке во время дойки, облака двигались низко, Мрак чувствовал, как намокают волосы, зато серо-зеленая земля выгибалась, как кошка, далеко внизу, только его острые глаза различали за раздувающимися боками Змея отдельные деревца, а для Тарха и Олега все это зеленая каша…
Наконец он понял, на что указывал Олег, даже подивился его зоркости. Им наперерез, пока еще далеко, неслась целая стая. Не гусей, не уток – летели Змеи. Впереди ломился могучий Горыныч, рога на укрытой костяным панцирем голове, весь в толстой броне из темно-зеленых чешуек, а гребень на спине вдвое выше и острее, чем у этого, на котором сидят. Хвост тянется по ветру не длинный, тоже укрытый толстой чешуей, а на конце массивная костяная булава с острыми шипами. От тяжести пыталась опуститься, но поток воздуха заставляет ее держаться строго за туловищем летящего зверя.
За вожаком летели трое Змеев, почти таких же лютых и могучих, то ли сыны, то ли претенденты на место вожака и на всех молодых Змеюк. Дальше клином расходились вперемешку молодые крепкие Змеи и Змеихи, тех отличал по скромной чешуе и отсутствию шипов на спине… ага, иначе останутся на всю жизнь яловыми, кто на такой женится, но, замыкая оба конца клина, мерно и скупо работали крыльями два старых могучих чудовища, даже постарше вожака, разве что больше битые как жизнью, так и другими Змеями.
Мрак вытащил из петли секиру, изготовился драться одной рукой, но со страхом видел, что боец из него никудышный, зря не привязался к гребню.
Таргитай спросил глупо:
– Будем драться?
– Нет, только раскланяемся, – ответил Мрак зло.
С дурнем еще хуже, подумал Мрак. Этот и так едва не падает, а когда дойдет до драки, то забудется и вовсе встанет на летящем звере во весь рост, чтобы замахнуться по-настоящему…
Он видел, как молодняк поворачивает головы, посматривает на лету с любопытством. Один Змей даже шею попытался вытянуть в их сторону, ноздри расширились, ловя запахи чужаков, но встречная струя воздуха так изогнула шею, что Мрак почти слышал хруст позвонков, треск жил, когда Змей сумел вернуть голову в прежнее положение и дальше летел, шумно дыша и чаще обычного хлопая крыльями. На морде выступила пена, ее срывало ветром, даже из ноздрей что-то выглянуло зеленое, но исчезло так быстро, что даже Мрак едва успел увидеть.
Вожак не повернул голову, хотя с его мощью мог бы противиться ветру. Но налитый кровью глаз смотрел на пролетающего Змея с яростной злобой. Мрак стиснул рукоять, напрягся, завихрения воздуха от ударов крыльев встряхивали Змея, он то проваливался сразу на десяток саженей, и в желудке становилось пусто, а душа замирала в непонятном ужасе, то подбрасывало выше обычного, и всех невров прижимало к спине, словно становились вдвое тяжелее.
Крылья их Змея стали бить чуть реже, Мрак решил было, что сейчас будет сшибка, видел, как презрительно фыркнул Змей, с его морды тоже срывало желтую пену, на что вожак коротко и грозно взревел, его несло наискось и мимо неудержимо, но он обгонял их, обгонял, за ним шли остальные, мимо и выше, их собственный Змей терял высоту, стадо зеленых тварей уже летело над ними…
Таргитай задрал голову, смотрел зачарованно, как над ними проносятся белесые, как у огромных сомов, пуза. Исполинские крылья месят воздух, солнце просвечивает сквозь тонкие перепонки, а сухожилия и кости проступают темно-коричневыми таинственными нитями.
Олег прокричал, не поворачивая головы:
– Таргитай, закрой рот! Сейчас войдем в полосу летящих соплей…
Таргитай обалдело вытаращил глаза:
– Что за брехня?.. Это же… ням… ням… ням…
Мрак подался в сторону, мимо пронеслись лепехи то ли слюней, то ли в самом деле сопли пролетевших тварей, за спиной слышались смачные шлепки. Последние старые Змеи пролетели, охраняя молодняк, даже не поворотив слюнявые морды в их сторону. Серые от старости хвосты болтались по ветру, булавы на хвостах были со сбитыми шипами.
И уже когда разминулись так, что стая Змеев едва виднелась, за спиной Мрака раздалось плачущее:
– Тьфу!.. Вэ-э-э… Тьфу… А, черт, такие красивые с виду… Нет, в самом деле красивые! Жаль, что летят не в нашу сторону. Летели бы рядышком, я бы смотрел на них… Но так, чтобы ветром не на нас…
– Нашел на что смотреть, – сказал Мрак нервно. Трясущейся рукой попытался вложить секиру в петлю, никак не попадал, а сердце колотилось как у зайца. – Красавцы ему…
– Красавцы, – согласился Таргитай. Он отплевался, вытер харю, что все еще оставалась зеленой и скользкой, как у молодого здорового упыря. – Слюнявые, правда… Особенно тот, у которого гребень не красный, а с оранжевым!.. Он самый красивый и слюнявый.
– Сам ты… оранжевый.
– Ага, – ответил золотоголовый дударь польщенно. – Мрак, а ты ж говорил, что только раскланяемся. А зачем секиру достал?
– Ногти срезать, – огрызнулся Мрак. – Видишь, какие отросли? Как у орла. Только по деревьям лазить.
– А, – понял Таргитай, – да, такими когтями чесаться хорошо…
– Чесаться? – переспросил Мрак. – Тогда пока оставим.
Секира наконец вошла в петлю, он перевел дух, обеими руками вцепился в гребень. Распаренное лицо жадно ловило встречный ветер, что срывал капли пота, высушивал кожу и старательно унимал
