смогли выпить - на улицу вынесли. Подходи, народ, пей-гуляй. Да... Так потом оказалось, что вино дороже всех побрякушек стоило. Оно аж с конца девятнадцатого века осталось, во как!
-- Слышал я эту историю, - кивнул Корсаков, - дураки, они дураки и есть. А с побрякушками что стало?
-- Что успели - попрятали, а на остальное менты из 'пятерки' лапу наложили. Государству так, мелочь какая-то досталась. Ходил тут после один хмырь из музея, очень убивался, что народ несознательный, - Трофимыч поплевал на окурок и поднялся, - ну, что, взялись?
-- Взялись.
Трофимыч поднял кувалду, подбросил в руке, взмахнул, примериваясь. Кувалда повела его назад, гулко стукнув в стену, возле которой они курили.
-- Слыхал? - спросил, замерев, Трофимыч.
-- Да, звук странный, - согласился Корсаков. Он достал из сумки молоток и принялся обстукивать стену вокруг следа от кувалды, - ну-ка, стукни вот здесь.
Трофимыч ударил вполсилы. Гулкий звук разнесся по особняку. Напарники переглянулись.
-- Мать честная, - Трофимыч суетливо скинул пальто, сбросил лыжную шапочку, - неужели и нам повезло.
-- Не тормошись, - остановил его Игорь, - дай-ка я сперва.
Постукивая молотком он определил где начиналась капитальная стена, достал карандаш и очертил на обоях прямоугольник.
-- Похоже, здесь была дверь.
-- Сейчас мы ее вышибем, как два пальца...
-- Ты погоди, - остановил Корсаков разгорячившегося напарника, кувалдой колотить - ума не надо. Кстати, в антикварном магазине сигнализация есть? Сработает, не дай Бог.
-- Отключили на сегодня и двух охранников оставили.
-- Все равно давай по-тихому.
Надрезав по карандашному следу, он сорвал обои. Клеили их не один раз, слой на слой, но отошли от стены они сравнительно легко.
Открылась серая, в разводах клея, штукатурка. Игорь покопался в сумке и достал монтировку. Приставив плоский конец ломика к стене, он принялся молотком сбивать штукатурку, не обращая внимания на приплясывающего от нетерпения Трофимыча. После нескольких ударов обнажился красный кирпич.
-- Черт, нежели ошибка вышла? - пробормотал Трофимыч.
-- Не спеши. Видишь, кирпич отличается, - Корсаков показал разницу между цветом кирпича в стене и на освобожденном участке.
Он сбил штукатурку по всему периметру, Трофимыч отгребал ее в сторону. Руки с непривычки дрожали, по лицу бежал пот - проспиртованный организм протестовал против нагрузок.
-- Дверь там, - бормотал Трофимыч, - точно говорю - дверь.
-- Очень даже возможно - согласился Корсаков. Его тоже стал захватывать азарт кладоискательства. Он отступил от стены, - ну-ка, давай кувалдой. Да не со всей дури - потихоньку, полегоньку.
Трофимыч бухнул в стену, обернулся, радостно улыбаясь - звук был гулкий, как если бы за кирпичами была пустота. Ударил еще несколько раз и внезапно несколько кирпичей сдвинулись. Ободренный удачей, Трофимыч набросился на старую кладку, как засыпанный в забое шахтер.
По особняку разносились гулкие удары, Корсаков морщился - охрана антикварного магазина могла поднять тревогу, несмотря на предупреждение о проводимых работах.
Кирпичи подались и рухнули в образовавшееся отверстие. Трофимыч уронил кувалду себе на ногу, выругался и припал к пролому.
-- Темно, как у негра в желудке и воздух какой-то пыльный.
-- Если эту дверь заложили хотя бы в семнадцатом году - это неудивительно, - сказал Корсаков.
Они быстро разобрали остатки стены, за которой оказалась полураскрытая дверь.
-- Ишь, даже не заперли, - проворчал Трофимыч, распахивая дверь настежь, - Игорек, тащи-ка переноску.
Корсаков отцепил переноску от крюка в потолке, подтянул провод к пролому. Стоваттная лампа осветила небольшую комнату, бюро возле противоположной стены, полированный стол на гнутых ножках. На столе лежали стопка книг, разбросанные карты, стоял подсвечник с наполовину прогоревшими свечами. Все было покрыто толстым слоем слежавшейся, похожей на войлок, пыли.
Трофимыч ринулся к бюро. Корсаков повесил переноску на дверь и прошел в комнату.
-- Пусто, - разочарованно сказал Трофимыч, - пусто, мать его так!
-- Ты погоди, не мельтеши. Оглядись повнимательней, - сказал Корсаков.
-- А чего тут глядеть, - Трофимыч повел рукой.
Комната и вправду была пуста. Игорь подошел к столу, заглянул за него.
-- Ты рассказывал, как мужики вино нашли, - напомнил он, - вот, полюбуйся.
За столом стоял полупустой ящик, наполненный какой-то трухой, из которой торчали горлышки запечатанных сургучом бутылок. Трофимыч метнулся к столу, выхватил бутылку, протер ее ладонью.
-- Хе... а, черт, не по-нашему написано
-- Дай-ка, - Корсаков взял у него бутылку, повернулся к свету, 'Henessey', тысяча... - он почувствовал, как у него перехватило дыхание.
-- Чего? - насторожился Трофимыч, - барахло?
Корсаков откашлялся.
-- Трофимыч, ты хочешь купить этот особняк?
-- А на хрена он мне? - озадаченно спросил напарник.
-- Пивную устроишь, - ответил Игорь, чувствуя, что сердце забухало так, что вот-вот могло проломить ребра.
-- Не люблю я пива, - сказал Трофимыч, - что с вином-то?
-- Это не вино, родной ты мой, это коньяк!
-- Хрен редьки не слаще. Продать можно будет?
-- Можно, еще как можно. Только с умом надо, понял?
Игорь присел на край стола, лихорадочно соображая.
-- Так, Трофимыч. Ты сидишь здесь, стережешь коньяк и все остальное, Игорь поставил бутылку на стол, взял в руки книгу, смахнул ладонью пыль и полистал ее.
Трофимыч заглянул через плечо.
-- Тоже не по-русски.
-- Эта - на французском, - Корсаков отложил книгу и взял другую, - а эта на латыни. Эта... я даже не знаю на каком языке, но... - сказал он и замолчал.
На открытой странице он увидел удивительно знакомые символы. Именно такие он перенес на свою картину 'Знамение', заставив человеческие фигуры тянуться к ним сквозь багровый туман.
-- Что там?
-- Не знаю, - задумчиво сказал Корсаков, - но книги тоже, мне кажется, немалых денег стоят.
-- Вот свезло, так свезло, - выдохнул Трофимыч, - я одного барыгу знаю - книги можно разом ему сдать, и винцо тоже.
-- Ты не спеши. Если я правильно понимаю, то у твоего барыги денег не хватит все это купить, - пробормотал Игорь.
-- А картишки? Смотри ты, пакость какая, - Трофимыч скривился, рассматривая карты, размером с почтовую открытку, - прям порнуха, прости Господи.
-- Это карты Таро, - пояснил Корсаков, - специальные карты для гадания. Играть в них нельзя, - он собрал карты и сложил в плоский футляр. Трофимыч, слушай команду: сидишь здесь, стережешь это добро. Ни ногой отсюда!
-- Может, мужиков позвать?
-- Я тебе позову! Сначала надо знающего человека найти, оценить товар, продать и при этом не продешевить. А мужиков угостишь с выручки, понял?
-- Понял.
