Общеизвестно, что хранилища драгоценностей должны располагаться под землей – чем глубже, тем лучше. Их запирают на всевозможные хитроумные замки, для верности снабженные паутиной заклинаний, выставляют у входов разнообразную стражу, всячески скрывают месторасположение… Однако всякий владелец мало-мальской суммы денно и нощно будет трястись над ее сбережением, выдумывая новые и новые способы борьбы с охотниками до чужого добра.
Владелец этой сокровищницы, похоже, задался целью нарушить любые мыслимые и немыслимые каноны.
Она вообще не запиралась, в высокие узкие окна свободно залетал ветер, безмятежно разгуливая по анфиладам, отделанным черно-синеватым мрамором с золотыми прожилками. Цепочка залов начиналась где-то в бесконечности и заканчивалась приблизительно в тех же краях.
Одно помещение сменялось другим, кованые бронзовые двери стояли нараспашку, и любой желающий мог совершить крайне познавательную прогулку, знакомясь с собранными здесь предметами.
Разнообразная коллекция заслуживала самого пристального внимания. Тут хранилось все, что способно представить себе воспаленное воображение вора, завоевателя или торговца древностями.
Деньги, отчеканенные во времена, когда землей правили не люди, тогда больше напоминавшие животных, а совсем иные существа.
Золотые, серебряные, бронзовые, латунные, платиновые, круглые, квадратные, шестиугольные, с отверстиями посередине, с профилями давно сгинувших королей и гербами исчезнувших стран, монеты заполняли сундуки красного дерева и просто валялись на полу, точно их небрежно раскидали, а затем поленились сложить обратно.
Оружие. Залежи драгоценных камней – граненых и необработанных. Кольца, броши, фибулы, подвески, браслеты, цепочки, диадемы. Шкатулки с крохотными флакончиками, полными разноцветно переливающихся жидкостей. Посреди одной из зал громоздится чучело вороного коня, на нем восседает скелет, принадлежавший некогда человеку огромного роста.
Лошадь и всадник с ног до головы закованы в глухие доспехи вороненой стали с золотой насечкой. По острым железным изломам безостановочно скользят красные, белые и лиловые искры. Жезлы, украшенные изображениями невиданных созданий. Кубки, вазы, чаши из металла, дерева и кости. Пестрые витые раковины. Кусочки тепло мерцающего янтаря. Статуи – мрамор, бронза, алебастр. Развешанные по стенам щиты причудливых форм, в трещинах и следах нанесенных ударов.
И ни единой живой души. Только холодный ветерок, сосредоточенная торжественность и время – медленная прозрачная река.
Распластавшись вдоль стены, человек пристально обозревал скрывавшееся за распахнутыми дверями помещение. Убедившись, что опасности вроде не предвидится, коротко махнул рукой.
Безмолвная и безлюдная комната разом оживилась. Четыре быстрые, проворные фигуры закрутились среди сундуков, шкатулок и хрустальных ящиков. Пятый, карауливший и вроде бы распоряжавшийся, застыл подле дверей, поглядывая одним глазом вдоль анфилады, другим – на своих подчиненных. Те, впрочем, в указаниях не нуждались, умело и без излишней суетливости перебирая россыпь хранящихся в зале предметов. Предпочтение отдавалось вещам поменьше и подороже, либо же необычным. Плотные кожаные мешки, болтавшиеся за спинами и на поясах грабителей, заметно оттопыривались, цепкие руки хватали сокровища, глаза оценивали чистоту камней и мастерство отделки, приглянувшееся стремительно исчезало, ненужное возвращалось на место.
Тихий свист заставил всех вздрогнуть и на мгновение отвлечься, но работа не прервалась. Только предводитель сорвался со своего поста у дверей и скользящим шагом направился к подавшему тревожный сигнал – невысокому темноголовому парню, умудрившемуся где-то заработать шрам от угла глаза до уха. Воришка одолел замок большой вычурной шкатулки красного дерева и яростными жестами подзывал вожака взглянуть на свою добычу.
– Она? То, что нам нужно?
Главе шайки лет тридцать, это гибкий, жилистый, узколицый человек, из тех, что умеют растворяться в любой толпе и появляться, когда их совершенно не ожидают. Единственная примета, бросающаяся в глаза – белые, выгоревшие на солнце волосы, затянутые в длинный хвост.
Свое первое прозвище, Снежок, он получил именно из-за цвета шевелюры, но теперь его зовут Ларк, то есть Гончая. Настоящее имя он давно забыл. Белая Гончая. Для города, в котором он живет, этого вполне достаточно.
Ларк заглядывает в шкатулку, приподнимает бровь и обеими руками осторожно извлекает ее содержимое. На свет, отбрасывая радужные блики, является причудливое конусообразное сооружение из тускло горящего золота, высотой около пяти-шести пальцев, усеянное в живописном беспорядке мельчайшими алмазами и рубинами. Вершину короны или тиары украшает свернувшаяся в тройное кольцо серебряная змейка, держащая в пасти собственный хвост. У змейки изумрудные глаза и хитроватая мордочка.
Силли, воришка со шрамом, которому принадлежит честь находки, аж взвизгивает и подпрыгивает, поняв, что именно разыскал.
– Мешок, – бросает Ларк. Пустой мешок с предусмотрительно распяленной горловиной возникает, словно из воздуха. Сверкающая корона исчезает, шнурки затягиваются. – Представление окончено. Уходим.
Еле слышное недовольное ворчание, однако спорить с предводителем никто не решается. В кожаные торбы отправляются последние трофеи, Силли, пакостн
Одновременно с тихим звяканьем приземляющейся безделушки в зале появляется новое лицо – стражник. Не врывается, не выходит из гладкой каменной стены, просто возникает в дверях, и озирается, медленно поводя головой.
Издалека охранник сокровищницы напоминает человека – две руки, две ноги, туловище и голова – наглухо, от макушки до пяток, затянутого в одеяние из блестящей черной кожи. Вместо глаз сияют два прозрачно-розоватых камня, на левом плече болтается легкий шарф зеленого цвета. Страж вооружен длинным, расширяющимся на конце клинком, напоминающим ятаган, и пускает его в дело, не раздумывая.
Первой жертвой становится человек, к которому по неведомым причинам давно прилипла кличка Грызун. Он замешкался, не ожидая столь внезапного нападения, и даже не попытался уклониться от опускающегося на него меча. Короткий хрустяще-хлюпающий звук, и черная фигура с зеленой лентой на плече, перешагнув через рухнувшее тело, устремляется вслед за отступающими грабителями.
К нему присоединяется животное дымчатого цвета, отдаленно похожее на сторожевую собаку, но раза в два крупнее. Тварь выскользнула из колыхнувшейся складки воздуха и, цокая когтями по плитам, помчалась через залы.
Шайка удирает. Кто-то оглядывается, на бегу запускает в преследователя узкими метательными клинками, два из которых попадают в цель. Стражник, похоже, не замечает, что из него торчат рукоятки ножей. С равным успехом лезвия могли воткнуться в дерево – ни вскриков, ни крови.
Серый оскалившийся пес догоняет воров и с размаху обрушивается на типа, известного как Локет. Человек и зверь, рыча, вопя и брыкаясь, катятся по полу, сбивают с ног Силли, тот визжит и зовет на помощь. Локет наотмашь бьет собаку в бок кинжалом – раз, второй, третий. Пес истошно воет, щелкает клыками, выпускает добычу. Подоспевший к месту схватки стражник вздергивает человека на ноги. Освободившийся Силли на четвереньках юркает в узкий проход между сундуками, волоча за собой позвякивающую торбу, и затаивается.
Животное корчится на мраморном полу, пятная его брызгами пены из пасти, суча лапами и разбрызгивая странно темную кровь. Локет голосит и отбивается от стражника. В пылу сражения позабытый пятый компаньон, Ильгар, умудряется подкрасться к охраннику сзади и набросить ему на шею петлю, сплетенную из тонких металлических нитей. Хороший рывок, и страж неуклюже заваливается набок, выпуская из рук ставший бесполезным меч.
– Быстрей, быстрей! – это кричит Ларк, но его не слышат. Уцелевшие люди вытаращенными глазами пялятся на трупы собаки и хранителя сокровищницы. Вокруг них возникает ореол бледно-фиолетового, едва
