Дженни восхищается всем, что творит мой отец, но совершенно не понимает живописи. Я не осуждаю ее, она чудесная женщина и много значит для отца, но думаю, он сознательно выбрал кого-то совершенно непохожего на маму. – Коди пожал плечами. – Но это лишь догадки. Может быть, я и не прав. Но точно знаю, что Дженни спокойно прожила бы без живописи и искусства, не то что мама. Или вы.
Кэтлин вздохнула и снова повернулась к окну. Наступила ночь, и Коди видел ее отражение в оконном стекле так же четко, как в зеркале. И в этом отражении легко читались нерешительность и неуверенность.
– Боюсь, что вы и Олан слишком многого ожидаете от меня. Что, если мы всерьез займемся всем этим, и тут выяснится, что я не в состоянии справиться?
– Я помогу вам, – тут же предложил Коди, поражаясь самому себе. Уж не сошел ли он с ума? Ведь только что сделан шаг по пути, который может погубить его.
Кэтлин покачала головой:
– Вы не поняли. Что, если я не смогу? Вдруг посреди всех этих работ и затрат выяснится, что у меня вовсе нет того инстинктивного понимания, которое вы во мне подозреваете? Что, если я совсем не похожа в этом на вашу мать?
– Я рассказал вам о маме вовсе не для того, чтобы вынудить принять решение. Я просто хотел, чтобы вы поняли, как возник этот проект. И мой отец больше никому не делал подобного предложения. Очевидно, он увидел в вас нечто особенное и доверился вам. И я с ним согласен.
– Но вдруг вы оба ошиблись? – прошептала она.
– Вы боитесь не справиться, Кэтлин, или попытаться?
– Не знаю, – честно призналась она. Он улыбнулся:
– Страх вполне понятный. Я помогу, чем смогу.
Кэтлин пристально посмотрела на него, пытаясь догадаться, что стоит за этими словами. Она нерешительно коснулась его предплечья. Ее пальцы нежно погладили мускулы, словно проверяли их силу. У него даже кожа запылала, а дыхание стало вдруг невыносимо тяжелым.
Он шагнул к ней, осторожно обнял ее за талию. Свитер был грубоватым на ощупь, и Коди так и подмывало приподнять его и прикоснуться к шелковистой коже под ним. Коди поднял руку и нежно коснулся стройной шеи. Под пальцами бешено запульсировала маленькая жилка. Кэтлин легонько вдохнула воздух ртом, и мужчину словно магнитом потянуло к этим приоткрытым губам. Он ласково обвел большим пальцем контуры полной нижней губы. Кэтлин запрокинула голову и закрыла глаза.
Это молчаливое приглашение пронзило его сердце. Он слегка передвинул руку на маленькие ягодицы и прижал Кэтлин к себе так, что ее тело слилось с ним. Правда, ему очень мешал толстый свитер. Он хотел бы, чтобы его тело чувствовало ее обнаженную кожу.
Коди склонился над ней, ласково касаясь губ кончиком языка. Он только дразнил, но не овладевал этим сладким ртом. Когда Коди поднял голову, Кэтлин медленно открыла глаза. Он не отрывал взгляда от этой потрясающей полуночной синевы. Где-то внутри ее глаз мерцало разбуженное желание, зажигая ответный огонь в его венах.
– Коди...
В еле слышном шепоте Кэтлин было все: и мольба, и просьба, и обещание. Ее руки скользнули вверх по его плечам, пока не добрались до волос. Слегка нажав ему на затылок, Кэтлин заставила его вновь наклониться, и сама приподнялась для удобства на цыпочки.
Этот отклик был мгновенным и потряс его самого. Ему никогда еще не приходилось переживать ничего подобного. Он впился в ее губы, голодный и ищущий ответа на невысказанные вопросы. Коди застонал от восторга, когда Кэтлин приоткрыла губы, и отдался поцелую, смакуя ее дар и вожделея большего.
Время словно остановилось – или, наоборот, устремилось в будущее?.. Горы могли рассыпаться в пыль у их ног, они бы этого просто не заметили. Всем его вниманием завладела эта женщина и ее столь необузданный, страстный взрыв, угрожавший полностью подчинить его себе. Остались только он и она, мужчина и женщина, стремительно приближавшиеся к неизбежному.
Это было чересчур. Единственной мысли удалось пробиться сквозь затуманенное сознание Коди и снова ускользнуть. Затем мысль забрезжила в мозгу более четко, требуя внимания. Он жаждал проигнорировать ее, но к ней присоединилась жуткая мешанина других мыслей-сигналов, таких же настырных и не желающих сдаваться. Сигналы продолжали звенеть, предупреждая об опасности. Она же очень ранима, идиот ты этакий! А ты слишком возбужден! И вообще все происходит слишком быстро!
Сверхволевым усилием Коди оторвался от нее и посмотрел ей в глаза. И чуть не решил плюнуть на все предупреждения и приличия. Щеки Кэтлин пылали, губы припухли от поцелуев. Его поцелуев! Глаза ее потемнели от страсти и молили о продолжении. Он простонал и приник к ней, ладонями прижимая ее голову к своей груди.
– Боже мой, Кэти!
Кэтлин задрожала, так что Коди мгновенно принялся ласково поглаживать ее по спине вверх и вниз в успокаивающем ритме. А сам в это время пытался справиться с собственным возбуждением. То, что ему довелось только что испытать, не поддавалось описанию. В английском языке просто не существовало прилагательных, способных передать представление о таком блаженстве. Ему посчастливилось побывать в фантастическом мире, полном прекрасных тайн. Мире, который он лишь пригубил, а хотел бы досконально изучить с помощью Кэтлин. Только с Кэтлин.
Коди закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Да-а, кажется, ты влип, приятель. Вне всякого сомнения. Кажется, ты готов поднести свое сердце на блюдечке женщине, которая вовсе не жаждет его заполучить. Очень ей нужны лишние сложности в жизни. Мало своих, что ли? Кэтлин только-только начала приходить в себя после долгих лет унижений, начала излечиваться, так что не смей и соваться со своими чувствами и мешать этому процессу. Ей и так пришлось всю жизнь быть в чьей-то тени: то отца, то мужа.
В чем Коди был совершенно уверен, так это в том, что не намерен затмить ее жизнь своей тенью. Но инстинктивно понимал, что его тяга защитить ее будет воспринята сейчас именно так, а не иначе.
Кэтлин пошевелилась в его объятиях, и Коди опустил руки. Медленно она отодвинулась от него. Бросив на него неуверенный взгляд, Кэтлин получила в ответ восхищенную улыбку. Эти полузатуманенные от страсти глаза кого хочешь сведут с ума! Коди старался не думать о том, как хорошо было держать ее в своих
