Глава 6. СТЕКЛО
Алевтина только собиралась пригласить мужа и приехавшего к нему лекаря в трапезную, когда в покои барина забежал подворник, и отвесил короткий поклон:
— Удот кричал, боярин!
— Хорошо, ступай, — отпустил смерда Зализа и потянул к себе саблю.
Обосновавшись в усадьбе сгинувшего в недрах Разбойного приказа боярина Волошина, Семен первым делом наладил сторожевую службу. На единственной ведущей к усадьбе тропе теперь постоянно таился один из подворников, предупреждая криком удота о появлении гостя, либо волчьим воем — о подходе вооруженных людей.
С тех пор еще никому не удалось застать государева человека, поставленного царем Иваном Васильевичем стеречь рубежи Северной пустоши врасплох — заспанным, неодетым или просто усталым. Имея в запасе несколько минут, Зализа всегда успевал опоясаться саблей, надеть рубаху из шелковой камки, заправить синие шаровары из блестящей повалоки в мягкие сафьяновые сапоги.
Не то, чтобы Семен любил наряжаться, как китайский мандарин — но человек государев права не имеет походить на безродного бобыля. Раз на службу царскую решился: голодным ходи, но князем выгляди.
— Шубу надень, простудишься, — безнадежным тоном сказал Юшкин, хорошо зная, что больной его не послушает.
Зализа небрежно отмахнулся и, положив руку на рукоять сабли, вышел на крыльцо, щедро подставляя открытую грудь осеннему ветру. Из все еще не закрывшейся раны на шее вырывался легкий хрип, но никаких шарфиков и повязок опричник также признавать не хотел: кровь более не течет, края зарубцевались — стало быть, и кутаться ни к чему.
— Полгода еще хрипеть будешь, — мстительно пообещал ему в спину лекарь. — Пока дыра не затянется.
В ворота въехал замызганный грязью по самые плечи молодой паренек — в тегиляе, бумажной шапке, усиленной несколькими железными пластинами, и с прямым мечом на боку. Лошади, также чумазые до кончика морды, тяжело дышали. Видать, торопящийся в Замежье всадник их ничуть не жалел.
— Ярыга! Твердислав! — излишне грозно рыкнул Семен, закрывая ладонью рану на шее. — Где подворники? Коней у боярина заберите! Пульхерия, поднеси гостю сбитеню с дороги, видишь устал, Тегиляй снимите и вычистите немедля!
С вестью из засеки, от Василия, примчался пятнадцатилетний новик, младший сын боярского сына Ероши первый год состоящий в реестре. Потому Зализа и обращался к нему с преувеличенной вежливостью и уважением: пусть привыкает, что теперь он не отрок безответственный, а настоящий боярин, воин и защитник русской земли. Привыкнет к чужому уважению, привыкнет сам свое достоинство чтить — тогда и пред врагом никогда не склонится.
— Лойма иноземная в Неву вошла, Семен Прокофьевич, — торопливо доложился новик. — Воев десять в ней сидят.
— Скакал долго? — моментально посерьезнел опричник.
— Третий день пошел… — виновато склонил голову мальчишка.
Однако винить новика в лености не стоило. По осеннему разливу, когда тропинки превращаются в ручейки, летние дороги уходят под насытившиеся дождем озера и болота, когда по большей части передвигаться в землях Северной пустоши можно только по колено, а то и по пояс в воде, постоянно опасаясь провалиться в забытую яму — пройти за три дня от Невской губы до стоящей возле лужского притока усадьбы совсем не просто.
Зализа продолжал смотреть гонцу в глаза, пытаясь решить, что теперь делать. И бросить крещеных чухонцев без помощи нельзя, и конного отряда к Неве по разлившимся болотам провести невозможно.
— Я по дороге к иноземцам на Кауштином лугу завернул, — доложился новик. — Тамошний боярин латников взял и к Тосне пошел. Сказывал, несколько плотов срубят и вниз по реке спустятся.
— Правильно, — с облегчением вздохнул опричник. Привыкший мыслить конными переходами, такой путь он из виду. упустил. — Входи, боярин, откушай, чем Бог послал. Я прикажу баню истопить, после обеда согреешься.
Пропустив новика вперед, Семен мысленно похвалил себя за то, что несколько месяцев назад все-таки решился, и принял под руку полсотни странных иноземцев, пришедших неведомо откуда и придерживающихся непонятных обычаев, хотя и называющих себя православными христианами. Вот уже второй раз они выручают его в трудную минуту. Сперва грудью своей закрыли свенам тропу с Невы к его поместью, а второй раз теперь — найдя неожиданный способ прийти на подмогу местным чухонцам. Надо будет съездить к ним на Суйду, посмотреть как устроились, как живут.
— Алевтина, — тихо попросил он жену. — Опричное блюдо на стол поставь, хочу мальчишке честь оказать. Идите, я сейчас догоню.
— Твердислав! — повернувшись во двор, окликнул Зализа заведовавшего хозяйством ярыгу. — Пошли на лодке человека в Куземкино, к купцу Баженову. Пусть передаст, что мастер у меня появился, стекло изготовить похваляется. Пусть спросит, нужно ли оно торговым людям. Может, и зачинать сего дела не стоит?
Зализа отлично понимал, что от Замежья до устья Луги — путь не близкий, никак не меньше полутора сотен верст будет. Если положить неделю пути туда, неделю обратно — раньше, чем через полмесяца ответа не придет. А если еще окажется, что купец не дома отдыхает, а в путь отправился — так и месяц отклика ждать можно. Но уж никак не ожидал опричник, что спустя две с половиной недели по дороге, ведущей в усадьбу, неспешно подойдет самолично Илья Анисимович в сопровождении четырех служек и щеголяющего новым зипуном подворника, отправленного всего лишь с простым вопросом.
Куземкинский купец благодаря холодному дню нарядился в высокую бобровую шапку, длинную, до середины сапог, валяную епанчу, отделанную серебряным кружевом и украшенную коричневыми яхонтовыми пуговицами. Плечистые служки его, даром, что простая матросня, щеголяли суконными манто с яркими желтыми, синими и красными галунами, атласными рубахами и широкими парчовыми шароварами, под которыми так удобно прятать цепы или короткие абордажные клинки. Впрочем, сейчас эти воины с вполне мирным выражением лиц несли за откидные ручки пару деревянных сундуков с окованными железом углами.
— Здравствуй государев человек Семен Прокофьевич, — отвесил низкий, до земли поклон торговый человек. — Здравствуй и ты, хозяюшка.
— Здравствуй, Илья Анисимович, — поклон служивого человека был, естественно, куда более скромным. — Рад гостю дорогому. В горницу проходи, садись, отведай ушицы вишневой с дороги.
Загорелые лица купеческих служек не могли не вызвать у опричника живого интереса — но давнему знакомцу Илье Баженову он все-таки доверял, и оскорблять его, изымая у матросов явно припрятанное оружие, Зализа не хотел. Хотя, поставить на ночь неподалеку от их комнат оружных подворников все-таки не помешает…
Однако купец сам разрешил беспокойство опричника, отпустив своих людей сразу, как только те поставили в горницу сундуки.
— Ступайте к ладье, — разрешил он, расстегивая епанчу. — Коли боярин разрешит, становище возле деревни разбить можете. Только не балуйте там!
