внутрь просочились еще семнадцать молодых ребят. Отец Сергий остановился перед висящим на стене перевернутым распятием, вскинул руки, при этом низко кланяясь:
— Именем царя тьмы и хранителя огня, пожирателя душ и владетеля смертных… Повелеваю!!!
На стенах склепа сами собой вспыхнули высокие языки пламени над десятками черных свечей, заливая помещение пляшущим светом. Огненные врата затянулись и теперь отливали краснотой, словно раскаленный на огне железный лист. Отец Сергий развернулся — крест на его груди оказался так же перевернутым и кроваво отливал десятками небольших рубинчиков.
— Приготовьте жертву, — распорядился он. Девочку опрокинули на стоящий посреди склепа стол, притянули к нему за плечи ремнями.
— Тебе страшно повезло сегодня, наша королева, — наклонился к ней священник и ущипнул пальцами за сосок с такой силой, что юное тело содрогнулось от боли. — Тебе невероятно повезло, ибо сегодня тело твое станет алтарем для мессы нашей, кровь твоя станет напитком нашим, уши твои станут ушами самого Сияющего. Ты уйдешь сегодня во мрак Ада, отнеся его повелителю слова нашей преданности и плоть нашей страсти…
Отец Сергий опустил руку к низу ее живота, вогнал палец в расселинку, спрятанную в курчавом пушке. Глаза несчастной, и без того запуганной, окончательно переполнились ужасом.
И — Разведите ей ноги, — недовольно распорядился отче. — Так нам будет неудобно.
Трое сатанистов с готовностью ухватились за щуплые коленки, растащили их в стороны, прихватили ремешками, и отец Сергий снова с видимым удовольствием вогнал пальцы в сокровенную щелочку:
— Готовься, счастливица, королева наша. Настает твой высший час.
Девочка мотала из стороны в сторону головой, поскольку больше ничего сделать не могла.
Тут стена моргнула, пропустила сквозь себя два белых пятна, снова раскалилась. Сатанисты увидели двух крепких бородатых мужичков в длинных холщовых рубахах и заправленных в черные яловые сапоги шерстяных шароварах. Оба были опоясаны веревками, из-за которых торчали обычные плотницкие топоры. Больше всего они напоминали дровосеков из старых русских сказок.
— Ты глянь, — вздохнул один, со свороченным на сторону носом, — и впрямь шабаш бесовский.
— Как вы сюда попали? — растерянно выпрямился священник.
— А разве ты забыл, отступник, что на освященной земле стоишь? Нет здесь бесам силы над словом Божиим ни днем, ни ночью.
— Ну, как пришли, так и уйдете, — решил отче. — С молитвою. Ребята, связать их — и к алтарю.
Четверо оказавшихся вблизи от гостей сатанистов двинулись на «дровосеков». Один попытался прыгнуть вперед — «боксер» перехватил его руку, рванул к себе, одновременно отстраняясь, и мальчишка врезался головой в стену. Трое других, сообразив, что их не боятся, попятились.
— Да вы что, смертные?! — возмутился священник. — Пред лицом владетеля нашего стоите! Убейте их! Их всего двое!
Сатанисты, вынимая из карманов кастеты, цепи от бензопил, «телескопы», начали подтягиваться к гостям, выстраиваясь полукругом, однако нападать не решались.
— Сайхат, Герман! — зло приказал отец Сергий.
Двое самых крепких ребят — те, что приволокли к склепу жертву, — почти синхронными движениями вытащили из-за спин длинные железные пруты и, растолкав полукруг, шагнули к «дровосекам». Те тоже рванули из-за пояса топоры. «Боксер» принял прут на древко топора, толкнул обратно, нажал левой рукой чуть сильнее — холодный обух глухо ударил Германа в лоб. Сатанист начал падать, а топор уже метнулся дальше, снося свистящую цепь и вместе с ней врезаясь в прикрытую только кожаной курткой грудную клетку. Второй топорник от прута просто ускользнул, рубанул своим оружием Сайхата в висок, тут же с размаха огрел концом топорища другого поклонника дьявола между глаз. Рыцари церкви работали молча, споро и уверенно. Они били концами рукоятей в солнечные сплетения, рубили головы, охлаждали обухами черепа и проламывали ребра. Они не спрашивали паспортов, не выясняли возраста, трудностей детства, степени виновности, не рассуждали о гуманизме — они просто искореняли ересь, как это делали их деды, прадеды и прапрадеды и как это еще не один век будут делать их внуки.
Сатанисты вдруг поняли, что все происходит по-настоящему: настоящая кровь, смерть, боль, что сегодня будут убивать не какую-то жалкую беззащитную девчонку, а их самих — и все сразу кинулись врассыпную, прячась под алтарь, зажимаясь по углам, пытаясь вылезти в забранное решеткой и ржавым железным листом окно.
— Трусливые уроды! — взревел священник, сорвал со стены распятие, жахнул им об пол. Перекладины креста отлетели, центральная деревяшка треснула наискось, образовав на конце острие. Отец Сергий вскинул палку, направив на топорников: — Амамхет рангу антараго льюци!
С острия сорвалась молния, заметалась по склепу, спалив в легкий пепел нескольких сатанистов, но вокруг бородачей словно заиграла серебристая сфера, спасая их от магического пламени.
— С нами Бог, вера и слово Иисусово!
— А-а! — ринулся священник на «боксера», намереваясь проткнуть его острием получившейся огромной щепы.
Бородач отбил ее топорищем, крутанулся вокруг оси, выходя отступнику за спину и со всего замаха всадил освященный топор наискось меж лопаток. Послышалось шипение, в часовне запахло жженой резиной.
— Во славу Божию! — воскликнул топорник, перекрестился и выдернул свое оружие.
Священник упал на колени, покачался, словно в раздумье, а затем рухнул лицом в затоптанный цементный пол.
Пустынник подъехал почти к самому подъезду, выключил габаритные огни и заглушил двигатель.
— Вот, — кивнул он, — кажется, я не заблудился.
— Да, — вздохнула Татьяна. — Спасибо тебе за этот вечер. Вот уж не думала, что так кончится сегодняшний день.
— Это тебе спасибо, — не согласился Пустынник. — Сегодня я был самым счастливым человеком.
— Уже половина второго ночи, — отметила женщина. — Ты на каком берегу?
— В каком смысле? — не понял колдун.
— Ох, москвичи, — рассмеялась она. — Мосты у нас в два часа разводят. Если ты на левом берегу живешь, то домой до утра не попадешь. Не проедешь.
— А я и не думал.
— Вот именно… — прикусила губу женщина. — Ты ведь сегодня, кстати, совсем не ел в ресторане, я заметила. Может, поднимешься, кофе выпьешь? Заодно и с адресом своим разберешься. Мне совсем не хочется, чтобы ты из-за меня в машине перед поднятыми пролетами рассвета дожидался.
Она все еще колебалась, все еще не верила. Но душа уже излучала куда больше тепла и силы, нежели у всех посетителей «Метрополя» вместе взятых,
— Да, — кивнул Пустынник. — Наверное, кофе бы сейчас не помешал.
Лифт поднял их наверх. Таня подошла к двери, оглянулась. Колдун, повинуясь безмолвному призыву, обхватил ее за плечи, привлек к себе, впился в губы долгим поцелуем. Женщина даже задрожала от вспыхнувшего желания, отстранила его от себя:
— Что ты делаешь? Люди кругом.
— Где?
— Ну, здесь, за стенами… — обвела она рукой лестничную площадку, после чего открыла дверь.
Они вошли в прихожую и, едва захлопнулась дверь, Пустынник снова привлек ее к себе. И опять, едва любовная страсть начала затмевать ее разум, Таня отстранилась.
— Не нужно. Я сейчас, поставлю чайник.
— Ты чего, Танечка? — непонимающе спросил маг.
— Не хочу. Это не мое, чужое. Ты ведь все время не обо мне, ты о ней думаешь. Я же чувствую.
С легким шипением вспыхнул под чайником газ. Таня открыла холодильник, выложила на стол хлеб и колбасу.
— Подожди, пожалуйста. Я сейчас, умоюсь.
