немного назад, выискивая удобный проход в лес, и быстро нашел щель среди ивовой стены, по которой тянулась рыхлая борозда. За стеной имелась обширная прогалина. Летом здесь, скорее всего, была топкая болотина, которую даже ивы обжить не могли, но сейчас, в мороз, место казалось идеальным. Места много, уютно, заросли со всех сторон защищают от снега.
— Опа! А это что? — Середин быстро подошел к кострищу, присел. На месте покинутой стоянки лежали чересседельные сумки. Целых три. И два вьюка. — Это что — подарок?
Трогать мешки, опасаясь подвоха, он не стал, прошел вдоль стоянки по широкой дуге.
Следы копыт, копыт, копыт… Человеческие следы — кто-то один ушел в лес. Причем шел он навстречу ровным волчьим строчкам.
— Эй, друже!!! Колдун, сюда иди!
Олег повернулся, побежал на голос, на всякий случай проверив, не примерзла ли сабля к ножнам, но оказалось, что помощь сильно запоздала. И нужна она была отнюдь не купцу.
— Следы копыт я на берегу заметил! — еще издалека начал кричать Любовод. — По ним пошел, глядь: волчьи рядом тянутся! А потом и это…
Перед ним на широкой утоптанной поляне, местами покрытой красными пятнами, лежал конский костяк с жалкими остатками шкуры. Разумеется, волки так чисто его вылизать не могли, но им, похоже, удалось наесться от души. А уж на объедки потом желающих нашлось: и песцы, и лисы, и мышки наверняка от дармовщины не отказались. Все косточки и обгрызли, и обсосали, и даже снег окровавленный подобрали, чтобы добро не пропало.
— Теперь все ясно, — присвистнул Олег. — Похоже, пока великий Раджаф почивать изволил, волки его лошадей шуганули. Те перемахнули кусты и рванули на эту сторону. А потом…
— Вы где?! Где вы все? Господин! — послышался с реки звонкий голос.
— Кажется, Урсула знает продолжение. Идем.
— Вы здесь, господин? — весело поинтересовалась невольница. — А я следы нашла! Обмануть он нас пытался! Лесом объехал да дальше поскакал! Там, за излучиной. Токмо мало следов. Будто один всего конь. Но с подковами, не корова какая.
— Поймал, значит, одного, — кивнул Любовод.
— Точно, поймал. Привязал, верно, там. Сюда за сумками вернулся, взял самые нужные да по прямой через лес к скакуну и ушел. Давай, друже, за мной…
Вместе Середин и купец выволокли сумки из-за куста на лед, здесь на свету осмотрели. Седьмого осколка среди тряпья, веревок и овса не нашлось, хотя в глубине души каждый на такую удачу рассчитывал. Но…
— Но теперь у него нет заводных, овса для скакуна… Может, и еще чего нужного, — подвел итог ведун. — Теперь не уйдет, за пару дней догоним. Попался. Любовод, давай-ка сумки прихватим, авось на что сгодятся. Раскидаем по заводным. И вперед, по коням.
Между тем русло Большого Каима становилось все более узким. Это была уже не та полноводная река, на которой ладья могла легко отойти от возможного врага к противоположному берегу и не опасаться, что до нее добросят волосяной аркан или копье; на которой, словно по обширному озеру, можно идти под парусом и даже лавировать, чтобы лучше ловить ветер. К шестому дню это была уже обычная протока — над ней легко смыкались кроны деревьев, а прибрежные ивы, падая от старости, перекрывали русло от берега до берега. Вечером седьмого преследователи ехали уже по льду узкого ручейка.
— Глянь, друже, — указал купец на россыпь конских шариков, что утонули в рыхлом снегу. — Парят еще и пахнут. Знать, знакомец наш совсем недавно тут проехал. Мыслю я, и часа не прошло. Коли так, к вечеру и нагоним. — Он привстал на стременах и громко заорал: — Эй, подожди! Погоди, приятель! Разговор есть!
С близких деревьев сорвалась стайка мелких птичек и унеслась в сторону.
— Молчит, — немного подождав ответа, усмехнулся Любовод. — Ты позволишь, я его зарублю, друже? Все же моих родичей он истреблял. Опосля перед матерью не стыдно похвастаться будет.
— Да мне не жалко, — пожал плечами ведун. — Я скальпы не собираю.
— От и ладно. — Новгородец опять привстал на стременах и закричал: — Я уже рядом, Раджаф! Совсем рядом!
Следы копыт, по которым они шли второй день, вдруг отвернули с ручья влево, проследовали мимо вывороченной с корнями сосны, обогнули густой ельник, нырнули под березки, а потом снова повернули к ельнику, но еще более густому, и скрылись в нем.
— Добрались. — Олег медленно вытянул саблю. — Теперь жди засады. Урсула, девочка, коней всех заводных к себе забери… И езжай за нами в отдалении, шагах в двадцати… Всем тихо…
Он первым двинулся в плотные еловые заросли, старательно прислушиваясь к происходящему вокруг — от глаз тут толку мало. Скакун, чувствуя опаску всадника, двигался осторожными шагами, но при этом поминутно предательски всхрапывал. Шажок, еще шажок. Еще.
Ели немного расступились, дав возможность спокойно проехать с десяток шагов, и опять сошлись, заставив ведуна потянуться к висящему у задней луки щиту. Совсем не к месту над головой злорадно каркнул ворон. Но тут же, хлопая крыльями, свалился с ветки и полетел куда-то вперед.
— Не дождешься… — пообещал Середин и сильно пнул коня пятками.
Тот от неожиданности сорвался во весь опор, пробил грудью еще несколько смыкающихся ветвями завесей — и Олег оказался среди светлого, открытого во все стороны на сотню саженей березняка.
— Друже! Где ты?!
— Здесь, — облегченно перевел дух ведун и спрятал оружие.
Вокруг было чисто и совершенно безветренно. Под яркими солнечными лучами, покрытый изморозью, укутанный пушистым снегом, лес сверкал, словно только что был отполирован мастерами Фаберже. Прямо хоть дари на Рождество императорской фамилии.
— Это ты? — Шагах в десяти слева выбрался из ельника купец.
— Урсула, ты далеко?
— Я здесь, господин…
Невольница появилась за спиной Любовода, а за ней, связанные в цепочку, один за другим начали выходить заводные кони. Олег удовлетворенно кивнул, перевел взгляд вперед. За березняком открывалась пологая долина, по правую сторону которой поднимался на полукилометровую высоту совершенно черный, несмотря на зиму, лес, а слева вздымался так же высоко отвесный склон, слепленный из растрескавшихся гранитных валунов.
— Кажись, след потеряли, друже, — признался купец.
— Никуда он не денется, — спешился Олег. — Там он, в долине. Здесь другой дороги нет. Найдем. Давай-ка, друг мой, мы с тобой броню наденем. Сам сказывал, Раджаф рядом.
Он коротко дохнул, посмотрел, как пар стремительно превращается в снежную сверкающую пыль, и пошел к чалой кобылке за вооружением. Коли повезет, то погоня закончится сегодня. Раз и навсегда.
В ламинарный доспех облачаться быстро и просто: скинул налатник, надел через голову кожаный каркас с нашитыми чешуйками, завязал на боку пять кожаных ремешков, вернул налатник обратно на плечи.
— Холодный, — пожаловался Любовод.
— Ничего, был бы крепким, — ответил ведун. — По коням! Надеюсь, мы его не спугнули и он не несется во весь опор.
