– Ты, похоже, плохо представляешь ситуацию.
– Вот ты мне ее и прояснишь. – Эмблер пошарил у пленника по карманам и наткнулся на складной, военного образца нож. – Предлагаю немного поиграть. В вопросы и ответы. – Он открыл лезвие для чистки рыбьей чешуи. – Видишь ли, времени у меня немного, так что перейдем сразу к делу. Первый вопрос. Ты работаешь один?
– Нет, нас здесь много.
Лжет. Даже отупленный карфентанилом, Эмблер понял это сразу, как понимал всегда. Когда коллеги спрашивали, как у него получается отличать правду от лжи, он каждый раз отвечал по-разному. В одном случае – по дрожи в голосе. В другом – по тону, слишком ровному, уверенному или наигранно беззаботному. Иногда что-то проскальзывало в глазах. Иногда в складках у рта, в движении губ. Что-то было всегда.
Однажды начальство даже призвало специалистов для разгадки удивительного феномена; насколько знал Эмблер, повторить его «фокус» так никому и не удалось. Сам он называл это интуицией. Слово «интуиция» следовало понимать так: «не знаю». Иногда дар оборачивался проклятием: он не мог не видеть. Большинство людей, глядя в чье-то лицо, фильтруют то, что видят, руководствуясь правилом: то, что не синхронизируется с наиболее разумным – на их взгляд – объяснением, следует просто игнорировать. Эмблер такой способностью не обладал, и через его фильтры проходило все.
– Итак, ты один. Как я и предполагал.
Пленник в знак несогласия покачал головой, но его жесту недоставало убедительности.
Даже не зная, кто его враги и что им нужно, Эмблер понимал логику их решений. Шансов на то, что он появится именно здесь, было немного. С таким же успехом он мог отправиться куда-то еще, в любое из примерно полусотни мест. Учитывая, что принимать решения и действовать им пришлось в условиях дефицита времени, наиболее рациональным представлялся вариант с отправкой в каждую точку по одному наблюдателю. Выбор стратегии определялся наличием человеческих ресурсов.
– Следующий вопрос. Как меня зовут?
– Не сообщили, – почти презрительно бросил южанин.
И, как ни странно, не соврал.
– Фотографии я у тебя не нашел. Как же ты собирался меня опознать?
– Никаких фотографий не было. Приказ поступил несколько часов назад. Дали только общее описание: сорок лет, рост шесть футов, каштановые волосы, голубые глаза. В принципе, как мне сказали, если в этой глуши кто-то нарисуется, то только ты. Подумай сам, меня ведь не на конференцию НСА[2] послали.
– Хорошо, – сказал Эмблер, удивленный тем, что столь невероятная версия оказалась тем не менее правдивой. – Ты не обманул. Как видишь, я умею определять, где правда, а где ложь.
– Как скажешь. – Пленник равнодушно пожал плечами.
Не поверил.
А нужно, чтобы поверил. Тогда допрос пошел бы быстрее и с большей пользой.
– Проверь. Я задам тебе несколько простеньких вопросов, а ты отвечай, как хочешь. Потом сам все увидишь. Для начала… У тебя в детстве была собака?
– Нет.
– Врешь. Как ее звали?
– Элмер.
– Верно. А как звали твою мать?
– Мари.
– Неправильно. Отца?
– Джим.
– Снова нет. – Эмблер уже видел, какое впечатление произвела на пленника легкость, с которой он оценил его ответы. – Как умер Элмер?
– Его переехала машина.
– Точно. – Эмблер удовлетворенно закивал. – Правдивый ответ. А теперь будь внимателен, мне нужны только такие. – Пауза. – Перейдем к следующему разделу экзамена. На кого ты работаешь?
– Черт, у меня сломаны ребра.
– Это не ответ. Я уже предупредил: у меня мало времени.
– Спроси тех, кто знает. Пусть они объяснят, а мне сказать нечего. – В голосе стрелка зазвучала утраченная было уверенность. Эмблер понимал, что если не подорвет эту уверенность, то потеряет шанс добыть столь необходимую ему информацию.
– Пусть они объяснят? Ты, похоже, не все понимаешь. Сейчас не они, а я решаю, что с тобой делать. – Он прижал зазубренное лезвие к правой щеке пленника.
– Пожалуйста… не надо, – прохрипел южанин.
На коже выступили первые капельки крови.
– Послушай совет. Где дерутся на ножах, там пистолет лишний. А уж если взял, постарайся победить, – холодно и надменно заявил Эмблер. Одно из правил ведения допроса: докажи свою решительность и безжалостность.
Он посмотрел на лежащую рядом длинноствольную винтовку.
– Забавная штуковина. Только не говори, что сейчас такие у каждого пехотинца. Так что, расскажешь? – Он слегка повернул зазубренное лезвие.
– Не надо…
– Перед вами поставили задачу: обездвижить, взять живьем и… что дальше? Какие тебе дали инструкции?
– Никаких особенных инструкций мне не давали, – почти застенчиво ответил южанин. – Мне показалось, те, на кого я работаю, действительно в тебе заинтересованы.
– Те, на кого ты работаешь, – повторил Эмблер. – То есть правительство.
– Что? – Пленник недоуменно посмотрел на него. – Какое еще правительство? Речь о сугубо частной фирме, понял? На правительство я не работаю и никогда не буду, это уж точно. Ну так вот, они сказали, что ты можешь здесь появиться, и, если появишься, я должен сделать предложение.
Эмблер кивком указал на винтовку.
– Предложением ты называешь вот это?
– Они сказали, что я могу действовать по своему усмотрению, если сочту, что ты опасен. – Стрелок пожал плечами. – Вот и прихватил на всякий случай.
– И?
Он снова пожал плечами.
– Я решил, что ты опасен.
Эмблер продолжал, не мигая, смотреть на него.
– Куда ты собирался меня доставить?
– Заранее мне ничего не сказали. Должны были передать дальнейшие инструкции после доклада. Если, конечно, ты объявишься. Не уверен, что они рассчитывали на такой вариант.
– Они? Должен сказать, не самое любимое мое слово.
– Послушай, меня наняли для определенной работы. Лично я ни с кем не встречался. И я не играю с ними в маджонг по воскресеньям, ясно? Хочешь услышать мое мнение? Они узнали, что ты вышел на рынок, и поспешили перехватить, пока до тебя не добрались другие.
– Приятно, когда на тебя такой спрос. – Эмблер не стал анализировать услышанное – нельзя терять ритм допроса. – Способ связи?
– Отношения у нас не очень тесные. Типа любовь на расстоянии. Утром я получил зашифрованные инструкции по электронной почте. Аванс на мой счет уже перевели. Что еще надо? Обычная сделка. – Он говорил быстро, словно спешил избавиться от всего, что знал, и подвести черту. – Никаких встреч. Никаких личных контактов. Режим полной секретности.
Стрелок говорил правду. Кроме того, его слова несли еще и скрытую информацию, смысл которой был понятен только посвященному. Режим полной секретности. Жаргонное выражение, употребить которое мог только человек, поработавший в военной разведке.
– Ты оперативник, – сказал Эмблер. – Американская военная разведка.
