– Да, так советовал врач. – Он нахмурился. – Бывают периоды, когда ей нужен абсолютный покой, она принимает необходимое лекарство, чтобы снять возбуждение. Четыре года в клинике значительно улучшили состояние ее нервной системы, но, если не соблюдать осторожность, могут быть рецидивы.
Лошадь нетерпеливо била копытом, требуя отвести ее на конюшню.
– Нилсгаард теперь – дом Анны и всегда им будет. Я ей это обещал.
Говоря это, он пристально наблюдал за Бет. Она надеялась, что не выдала разочарования и Пауль не заметил, как у нее вдруг закружилась голова и она чуть не потеряла сознания оттого, что рушились глупые мечты, которые она еще не успела полностью осознать. Она нашла в себе силы улыбнуться:
– Что, если она выйдет замуж?
– Она никогда не выйдет ни за кого, кроме меня. А это исключено.
– Ах, да, – ответила Бет сухо, вспомнив, что закон запрещает женитьбу на сестре покойной жены. – Она же сестра вашей жены.
– Если бы это было единственным препятствием, я бы мог оформить брак за границей. Но я не думаю о браке, я еще не примирился со смертью Джины и не хочу терять свободу. Я хочу жить так, как считаю нужным. Теперь уже и Анну этот вопрос беспокоит не больше, чем меня, она примирилась со своим положением.
Бет вдруг разозлилась на него за самоуверенность и за нестерпимую боль, которую испытала по его вине:
– Боюсь, что ее это волнует больше, чем вам хотелось бы! Первое, о чем она сообщила мне при нашем знакомстве, так это о сплетнях, которые ходят о ваших отношениях. Может быть, в этом и кроется причина ее нервного расстройства. Вы уверяли, что позаботились о ней, но вы же отказываете ей в том единственном, чего она желает больше всего!
Пауль был явно недоволен:
– А чего же она хочет? От чего должно зависеть ее спокойствие?
– Замужество – вот что может вернуть ей покой. И уверенность, что не вы явились причиной смерти Джины.
Он побелел как полотно, в глазах появилось страдальческое выражение.
– Разве у нее остались сомнения? – воскликнул он хрипло, словно не веря своим ушам. – Если бы я мог, то сделал бы все, чтобы развеять их. Но у меня нет доказательств. Однако верит она или нет, ее любовь ко мне не ослабевает, ее преданность безгранична. Для меня до сих пор остается тайной, что случилось в ту ночь, когда Джина выбежала из дома. Возможно, только Джулиана знает правду, а она, слава Богу, забыла об этом. Мне было бы тяжело сознавать, что мою дочь до конца ее жизни будут преследовать страшные воспоминания.
Глаза Пауля превратились в узкие щелочки:
– Вы считаете меня способным на убийство?
Бет не колебалась.
– Нет, я так не думаю, – ответила она бесстрастно.
Пауль облегченно вздохнул.
– Слабое, но утешение, – заметил он, похлопывая коня по шее. – Еще раз повторяю: я отдал бы жизнь за то, чтобы повернуть время вспять и узнать, что заставило Джину бежать из дома ночью. Она была такая трусиха… – В его голосе звучала глубокая грусть. – Один-единственный раз за всю нашу совместную жизнь я повысил на нее голос, и результат оказался трагичным.
Бет была глубоко тронута. Ей захотелось обнять его и утешить, но между ними словно стоял невидимый барьер.
– Я бы на вашем месте тоже вышла из себя, узнав о ее планах изменить внешний вид и отделку этого прекрасного холла.
Он смотрел, не понимая:
– Холл? Да, я пришел в ярость, больший вандализм трудно было представить. Но не это стало причиной ссоры. Рабочие еще не успели ничего испортить, я приехал вовремя. И наверняка сумел бы убедить Джину согласиться со мной – она ведь была очень уступчивой. Нет, не из-за холла я не сдержался. И теперь должен сожалеть об этом до конца дней своих.
Бет растерялась.
– Значит, то, что мне рассказали, – неправда, – запинаясь от смущения, проговорила она.
– Это уж точно! – Пауль явно нервничал. И вдруг шагнул вперед, привлек Бет к себе, смяв букет из осенних листьев, который она держала. Несколько листочков упали на землю и кружились у их ног.
– Хорошо, я признаюсь, почему мы с Джиной поссорились, раз вас это так волнует! Когда Анна находилась на лечении, я навещал ее несколько раз, и Джина подумала то же, что и вы. Она обвинила меня в том, что я влюблен в Анну – а я этого не отрицал!
Бет в гневе оттолкнула его, и еще несколько листьев выпало из букета. На втором этаже распахнулось окно. Оба невольно взглянули наверх и увидели Анну. На ней был нарядный шелковый халат абрикосового цвета, но спутанные волосы свисали в беспорядке, лицо казалось изможденным.
– Пауль, – позвала она, с усилием выговаривая слова, – пошли за доктором. Невыносимо болит голова. – Она сделала беспомощный жест рукой. – Такое ощущение, что сейчас ее раздавит…
Пауль ответил:
– Немедленно пошлю, а потом поднимусь к тебе.
