был в истории его отношений с директором эпизод, когда последний не выполнил обещание. — Не подведи нас, Гордеич… Чем ты нас хочешь накормить?
— Мы специализируемся на французской кухне, — пояснил директор клуба Андрею с Сергеем. — Наши повара стажировались за границей, так что не ударят в грязь лицом даже перед самыми требовательными клиентами.
— Это про нас, — хохотнул Фадеев, к которому возвратилось хорошее настроение после известия о том, что задержание Софронова откладывается.
— Рекомендую попробовать луковый суп. Во всём городе его готовят только у нас, а это, между прочим, один из символов Парижа. Очень хорош салат «Бон фам». Какое мясо вы предпочитаете? Лично я свинину не ем, но не могу удержаться от того, чтобы не порекомендовать свиные ножки а-ля Сент-Менеуль или морковный рулет со свининой.
— А вот это? — Акулов подчеркнул в меню нужную строчку. — Варёные говяжьи хвосты с гарниром из репы?
Директор почесал правое ухо и вздохнул:
— Субпродукты редко заказывают, так что мы не держим заготовок, невыгодно. Хвосты варятся пять- шесть часов, да и с репой проблемы. Конечно, если вы располагаете временем…
— Обойдёмся. На правах человека, знакомого с местной кухней, принимаю волевое решение. — Фадеев наклонился ближе к Гордеичу и перечислил несколько блюд, каждый раз припечатывая указательный палец к соответствующему названию в длинном списке на трёх языках, французском, русском и английском. — И лягушачьих окорочков под белым соусом, как в прошлый раз. По-моему, довольно скромненько получилось. Само собой, водки и сока, мне — томатный.
Гордеич, демонстрируя хорошую память, повторил весь перечень без запинки и ушёл на кухню распорядиться.
Фадеев закурил и откинулся на спинку стула, зацепившись большими пальцами за проймы своего кожаного жилета. Щурясь от табачного дыма, мечтательно произнёс:
— Я бы не отказался столоваться здесь постоянно. После карпа в красном вине, кролика в коньяке и говядины на пиве ловить жуликов как-то сподручнее. Особенно если за ними не надо ходить дальше первого этажа или директорского кабинета.
— Увольняйся. Увольняйся и иди сюда работать сторожем, — посоветовал Волгин. — Тебя возьмут с радостью, Гордеич похлопочет.
— Не боишься привыкнуть и перестать замечать карпов и кроликов? — спросил Акулов. — Только мент, не один десяток раз отсидевший в засадах по чердакам и подвалам, может оценить всю прелесть задержания в ресторане, где подают обжаренных лягушек. А если всё время ими питаться…
Не договорив, Андрей махнул рукой.
— «Ажаны» в Париже питаются, но работать хуже не стали, — возразил Игорь, перекатывая сигарету из одного угла рта в другой. — Андрюхин, ты чего такой смурной? Даже если Софрона упустим, то хоть погуляем по полной программе. Как говорится, русский человек настолько привык к халяве, что готов за неё платить любые деньги. Успокой совесть тем, что мы рассчитываемся бартерным способом. Нам наливают — мы изолируем душегуба от нормальных людей. Хотя нормальные здесь, наверное, только мы трое. Да ещё, пожалуй, Инесса.
Игорь выразительно посмотрел в сторону соседнего столика, где джентльмен в белом костюме произносил тост в честь обворожительных спутниц. Испытывая трудности с подбором слов, а также для связи разных предложений или выделения деепричастных оборотов внутри одного, он широко использовал ненормативную лексику, в основном ту её часть, которая касается женских половых органов и особенностей поведения отдельных представительниц слабого пола. «Школьницы», слегка зардевшись, с блестящими глазами внимали словам вожака.
Акулов вспомнил Лаки, а Волгин, глядя на костюм джентльмена, подумал: «Как он в таком виде по улице ходит?»
Официантка принесла спиртное и салаты, и вскоре после этого началась шоу-программа.
Ею дирижировал молодой человек с громким голосом, слегка брезгливой улыбкой и взглядом артиста, которому до смерти опротивело разменивать свой драматический дар на потребу бухающей публике. Спортивным телосложением он выгодно отличался от директора клуба, но стремился ему подражать одеждой и головным убором.
Сначала выступили два бармена. Проскакав на шестах с лошадиными головами от своих стоек до сцены, они продемонстрировали неплохой жонглёрский класс, оперируя бутылками и стаканами. На глазах зрителей, не прекращая жонглировать, они смешали несколько коктейлей и удалились на рабочие места, после чего конферансье объявил начало аукционных торгов. Три коктейля купил джентльмен в белом, ещё столько же приобрёл тучный кавказец, рядом с которым сидели две девушки фотомодельного вида. Первый заплатил сотню баксов, второй, значительно обставив конкурентов, раскошелился на сто шестьдесят.
Потом выступила молодая певица, единственные достоинства которой заключались в точёной фигурке и умении выставить ножку из разреза платья леопардовой расцветки. Исполнив несколько хитов из репертуаров известных солистов, она раскланялась и оставила сцену, изящно держа корзинку цветов, преподнесённых человеком с короткой стрижкой, чьи движения выдавали спортивное прошлое, а лексикон и манера держаться свидетельствовали о криминальном настоящем. По тому, как реагировала на него охрана, было ясно, что в клубе он известен и является давним поклонником таланта сексапильной певицы.
После танцевального перерыва, занявшего минут двадцать, последовал номер с участием зрителей. Двое молодых людей встали, расстегнув ремни и верхние пуговицы брюк, втягивая животы, а две девицы, визжа, кидали кубики льда, стараясь навесным броском закинуть их мужчинам в штаны. Зрители веселились и хлопали, конферансье с дежурным сарказмом комментировал происходящее и отпускал советы. После того, как два ведёрка были освобождены ото льда, произвели подсчёт кусков, попавших в цель и не выпавших на пол через штанины. Итоги результативных бросков различались минимально, в один подтаявший кусок, и проигравшая пара разочарованно взвыла и попыталась вытребовать себе какой-нибудь приз, но была освистана публикой. Победитель в мокрых штанах удалился, обнимая помощницу и неся над головой бутылку шампанского, презентованную конферансье.
— Настоящая «Мадам Клико» урожая семьдесят третьего года! — крикнул он вслед счастливчикам, и зрители, сидевшие ближе к сцене, разглядели этикетку местного завода игристых вин.
— Я был уверен, что в таком месте развлекаются по-другому. С каким-то вкусом, что ли. Оригинальнее и… — Не подобрав нужного слова, Акулов замолчал и стал наливать водку. Увиденное вызвало у него только брезгливое раздражение.
Фадеев усмехнулся:
— Думал, сюда приходят небожители? Нет, люди как люди, любят деньги и бывают легкомысленны. В общем, напоминают нормальных, только квартирный вопрос их испортил.
Вольная интерпретация слов Воланда из «Мастера и Маргариты» удивила Сергея, который был уверен, что Игорь очень давно не держал в руках книг, за исключением «Наставления по стрельбе из пистолета Макарова», и может процитировать только дальность полёта пули и вес снаряжённого магазина.
— Давай, Андрюха, выпьем за тебя, — продолжил Фадеев, беря свою рюмку. — Поздравляю и хочу пожелать, чтобы следующие двадцать девять лет ты провёл именно так, как отмечаешь эту дату. В окружении друзей, занимаясь любимой работой и не задумываясь о финансовых вопросах. Прошу прощения за корявый язык, но сказано было от чистого сердца. Ну, будем!
Проглотив водку, Игорь закусил салатом и поморщился:
— Халтурит Гордеич. Придётся вставить ему пистон.
— А по-моему, вкусно.
— Ничего, пусть не расслабляется. Смотрите, самое интересное начинается!
Конферансье с напыщенным видом замер на сцене, разговоры в зале притихли, стал реже стук приборов по тарелкам, повернулись и замерли головы посетителей, замедлилось движение челюстей. Конферансье тянул паузу, и, не выдержав напряжения, в дальнем углу зала истерически расхохоталась юная барышня.
— Видишь дверь в стенке за сценой? — прошептал Фадеев, наклоняясь к Акулову. — Они выйдут оттуда.
