разбирался в зарубежном оружии. И пока шеф метался по комнате и рвал воротник рубашки с таким видом, будто его пытался задушить собственным галстуком человек-невидимка, я курил и рассматривал незнакомую машинку.
— Дай сигарету!
Он закурил и встал у окна, роняя пепел и вполголоса матерясь. Потом выпутался из наплечных ремней, небрежно бросил кобуру на сейф, подошёл и сел за стол напротив меня.
— Дело дрянь. Мне не хотелось подключать тебя к этому, но теперь ничего другого не остаётся. Ты наименее засвечен в определённых кругах, так что придётся нам двоим это расхлёбывать. В основном, конечно, тебе. Все детали обговорим позже, сейчас слушай основное.
Он замолчал и уставился глазами в пол. В кино такие сцены заканчиваются тем, что актёр медленно падает на стол, с пятном красной краски на спине, и говорит что-то крайне важное и непонятное. Марголин не упал. Посидев так несколько минут, он поднял глаза на меня и заговорил:
— Дело очень серьёзное. У нас идёт утечка информации. Около трех месяцев. Естественно, как и в каждой нормальной большой конторе, у нас есть не одна «крыса», но в большинстве своём это — мелочь, которая не стоит затраченных на них денег. Мы их не трогаем, подсовываем дезу, которую они и сдают с чистой совестью своим хозяевам. Но есть «крыса» другого масштаба.
— Ондатра, — подсказал я, и Марголин усмехнулся.
— Пусть будет ондатра. Так вот, сведения, которые она сдаёт, стоят десятки и сотни миллионов. Эта ондатра сидит высоко, скорее всего это кто-то из начальников отделов или даже замов генерального. Ты понимаешь, насколько деликатная ситуация? Есть множество аспектов, про которые даже я не все знаю, а тебе лучше и вообще не слышать. Мы понесли колоссальный ущерб. А что может быть дальше — подумать страшно. Мы определили примерный круг подозреваемых. Совсем немного. — Марголин усмехнулся. — Всего одиннадцать человек. У нас были определённые наработки, но теперь все придётся менять. Ночью погиб парень, который этим занимался.
Марголин замолчал. Играл желваками, сжимал кулаки и молчал.
— Якобы дорожно-транспортное происшествие. Но он звонил мне за двадцать пять минут до смерти и говорил, что раздобыл какие-то важные документы, обещал их подвезти. Мы договорились встретиться у мотеля, я не стал ждать, поехал ему навстречу, а он уже… Понимаешь, Вадим машину с закрытыми глазами водить мог… А тут он якобы вылетел на встречную и сразу — под «КамАЗ». Грузовик этот в тот вечер со стройки угнали, так что кто им управлял — сам понимаешь. В машине Вадима — никаких документов. Не знаю, что он там раздобыл…
Марголин помолчал, вспоминая о погибшем, облокотился на стол и заговорил, глядя мне прямо в глаза:
— Мы пойдём другим путём. Вадим начал с самой ондатры, пытался нащупать её. Здесь нет перспективы. Все подозреваемые имеют доступ к информации. Мы не можем, по крайней мере, пока не можем, подсунуть каждому из них свою дезу и посмотреть, что из этого получится. Не можем активно разрабатывать каждого них, потому что круг слишком велик, и мы столкнёмся с таким противодействием, что… У каждого из них своя охрана, которая мне не подчиняется… Им нравится ходить в толпе телохранителей, спать со своими секретаршами и потихоньку отламывать от общего пирога в свой карман. Шеф, конечно же, все это знает, но ему приходится мириться. У всех свои слабости, и прогонишь этих — придут ничем не лучше. Мы не можем начать трясти их связи, установить слежку, подключиться к телефонам. Не можем, потому что все это моментально обнаружится и поднимется такая волна, что «ондатра» насрет нам на головы и уйдёт… У нас есть другой шанс, и мы им воспользуемся. Мы установили, кто именно использует нашу информацию и, вероятно, оплачивает ондатру. Ты слышал о группировке Гаймакова?
— Не больше, чем просто слышал.
— Возникла группировка около трех лет назад. Долгое время держались в тени, занимаясь заказными угонами, налётами на квартиры и магазины. Старались не пересекаться, я имею в виду других бандитов. Всегда действовали предельно грамотно, жёстко и были отлично подготовлены. За всё время — ни одного серьёзного прокола, ни одной ошибки в выборе объекта, ни одной потери. Тогда её численность составляла не более двадцати человек, и они нигде лишний раз не светились, не афишировали себя. Невозможно представить ситуацию, чтобы кто-нибудь из них завалился, например, в кабак и начал бить себя кулаком в грудь: «Я — гаймаковский!» Его удавили бы свои же. Да и название это в то время никому ничего не говорило. Но примерно год назад они начали стремительно разрастаться и сегодня, я думаю, насчитывают не меньше сотни только активных стрелков, не считая всякого рода финансистов и консультантов. И они начали активно расширять свои сферы влияния. Оттяпали часть городской территории у «смирновских» и «омских», лезут в игорный бизнес, наркотики, сейчас уже контролируют несколько пригородных районов. В общем-то, многого они не требуют, и по этой, и по другим ещё причинам с ними стараются особо не конфликтовать. «Смоленские» попытались было разбухнуть, но им быстро дали укорот. Помнишь стрельбу в бане на Хо Ши Мина? Должен помнить, ты ещё работал тогда. Три трупа, десяток тяжелораненых и ещё столько же, кто смог удрать своими ногами до приезда ментов. Все — «смоленские». И ещё… Тебе неприятно будет это слышать, но Эдика Столяра ты, конечно, не забыл. Помнишь, как задерживал его тогда? Так вот, вам их элементарно подставили. Нет, вымогательство, конечно, было, но терпила ни при каких обстоятельствах не должен был прийти к вам с заявой. Он Эдику уже два года платил, и брали они с него по-божески, развернуться давали, с конкурентами вопросы утрясали. А он ни с того ни с сего к вам бежит. Почему? И ты не интересовался, где он сейчас? А сейчас он живёт в Новгородской области, кто-то оплатил ему переезд на новое место, документы новые сделал, помог устроиться. Кто? Не ваш же департамент. А Столяр почему с пушкой оказался? Он что, совсем дебил, просто так с ней по городу мотаться? А дело в том, что на него накануне покушение было, и он продолжения каждую минуту ждал, тем более что кореш его лучший, Миша Сонный, в той бане на Хо Ши Мина навсегда мыться остался. И вот ещё одна причина, по которой с «гаймаковскими», пока совсем не припрёт, связываться не хотят. Юра Гаймаков — я с ним, кстати, давным-давно, двадцать с лишним лет в ментовке отработал — уволился четыре года назад. Долго работал старшим опером в городском управлении, потом замначальника в районном ОБЭПе и уже оттуда уволился на пенсию. Официально сейчас трудится адвокатом, ведёт дела средней руки. В свою команду берет только бывших ментов. Не брезгует никакими методами. Если надо, а иногда и когда не надо, конкурентов своих сдаёт бывшим коллегам за милую душу. И голова у него, надо отдать должное, работает как надо. Прощают ему пока многое. А он наверх рвётся и планов своих не скрывает. Говорит, менты должны контролировать город и сверху, и снизу. Действующие менты — официально, то есть сверху, а бывшие — снизу. У него свои принципы. Его ребята, не задумываясь, угонят трехсотый «мерс», но не посмотрят на старую «копейку», и не из-за разницы в цене. По той же причине они никогда не трогают родственников того, с кем разбираются, и не устраивают перестрелки на улицах.
— Благородные ребята, — пробормотал я. — И почему они меня к себе не позвали?
— Рылом не вышел. Так вот! Ты примерную схему расстановки городских группировок знаешь?
— Да, в школе проходили.
— Только выше двойки ты никогда ничего и не получал. Значит, первыми у нас идут «центровые». С большим-большим отрывом. Образно говоря, на пьедестале почёта они занимают первое место, а ближайшие к ним располагаются только где-то на месте пятом-шестом, остальные ступеньки пустуют. И реальных конкурентов «центровым» на сегодняшний день не наблюдается. Следующие — «хабаровцы». Они тоже рвутся на вершину, но умеют ждать и трезво оценивать свои силы. Третьи — «смирновцы». После гибели Лешки Смирнова они неуклонно катятся вниз. Он слишком многое держал в своих руках и унёс с собой; им не восстановиться, и они это понимают. По идее, через год-два от них даже названия не останется. Как это случилось, например, с «габаевскими». Ещё ниже идут «новосибирские», «омские», «московские» и, пожалуй, «смоленские», а в самом низу болтается шушера вроде «боровичевских», «пресноводских» и прочих. Есть ещё и азеры, контролируют несколько традиционных сфер. Есть Проводник, у него рак лёгких, больше двух месяцев он никак не протянет, так что в эти игры он уже не игрок. Юра Гаймаков с компанией сейчас активно треплет «смирновских», и поступает хитро, так, чтобы и остальные, ничего не делая и ничем не рискуя, могли отхватить что-нибудь. И все отхватывают. «Хабарики» понимают, что потом очередь дойдёт до них, и готовятся. «Центровые», если начнётся бой за второе место, вмешаются. Если только Гаймакову не удастся с ними договориться. Крутому большая война не нужна, он
