фигуркой. Конечно, неземной ее вряд ли назовешь, и все же было в ней нечто не от мира сего. Кроме того, она тоже была не замужем и даже не обручена.
Джерард угрюмо наблюдал, как Элинор приблизилась к Жаклин и взяла ее под руку жестом, говорившим о старой дружбе. Учитывая все его нынешние подозрения, Джерард усомнился в столь явной близости. Жаклин стояла вполоборота к нему, так что ее реакции он не видел.
Джерард снова оглядел комнату и уже собирался отправиться на поиски, когда те же шторы, из-за которых возникла Элинор, снова шевельнулись, и в комнате появился Митчел Каннингем.
Джерард поспешно изменил направление и перехватил Митчела, прежде чем тот успел присоединиться к остальным гостям.
– Можно перемолвиться с вами словечком, Каннингем? – осведомился он и, увидев озадаченное лицо Митчела, добавил: – Это насчет портрета.
Митчел достаточно часто общался с Джерардом, чтобы распознать истинное значение его сухого тона. Недовольно поджав губы, молодой человек кивнул:
– Разумеется.
Джерард свернул к высоким стеклянным дверям, выходившим на террасу.
– Нам придется поискать более уединенное место. Каннингем последовал за ним. Когда они вышли на террасу, Джерард огляделся. Та дверь, через которую прошли Митчел и Элинор, находилась в густой тени деревьев.
Теперь ему стало ясно, почему Джордан Фритем вел себя в отношении сестры как собака на сене, особенно каждый раз, когда Каннингем подходил ближе. Вряд ли ему льстила мысль о простом управляющем в качестве зятя.
Каннингем заметил взгляд, брошенный на дальнюю дверь. Джерард даже не дал себе труда скрыть свои наблюдения; впрочем, честолюбивые надежды молодого человека вряд ли его касались.
– Я обнаружил, – начал он, – что за настойчивыми требованиями лорда Каннингема написать портрет дочери кроется нечто иное, чем обычное восхищение моим искусством.
Каннингем смертельно побледнел. Даже в полумраке было заметно, как он нервничает.
– Э ... видите ли ...
– Вижу, – перебил Джерард, усилием воли держа себя в руках. – Вижу, что вы об этом знаете. У меня один вопрос: почему никто не позаботился сказать мне правду?
Каннингем судорожно сглотнул и вскинул голову.
– Я советовал сказать вам, но лорд Трегоннинг запретил.
– Почему?
– Потому что не был уверен, как вы отреагируете на его доводы. Боялся, что в подобных обстоятельствах вы откажетесь писать портрет. А позже, когда вы приняли заказ ... не хотел влиять на ваше мнение.
Джерард из последних сил старался не выказать захлестнувшей его ярости. Ситуация была более чем возмутительна ... и все же... он не мог повернуться и уйти.
– А мисс Трегоннинг знает, чего ждет ее отец от портрета?
Каннингем даже отшатнулся.
– Полагаю, что нет ... но наверняка сказать не могу. Она не обсуждала это со мной.
– Ясно.
Его трясло от гнева, мысли беспорядочно метались. Есть ли выход из этого положения? Представить только, что Трегоннинг мог питать подобные подозрения в отношении родной дочери! А Жаклин?! Зная о планах отца, так покорно согласилась выполнить его желания?! Немыслимо! Как могла она смириться, признать резонность подобных подозрений?! Как могла спокойно принять известие о том, что он, совершенно чужой человек, имеет право судить ее? Как посмела она ... они ... возложить на него подобное бремя?
Джерард был в бешенстве, но все еще сдерживался. Мрачно уставясь в бледное лицо Каннингема, он кивнул:
– Прекрасно. Поскольку лорд Трегоннинг не желает, чтобы я знал о его намерениях, лучше не сообщать ему о нашем разговоре.
Адамово яблоко Каннингема чуть дернулось.
– Как пожелаете, – кивнул он.
– Предлагаю забыть, что этот разговор вообще имел место. И я ... – он снова подчеркнуто глянул в конец террасы, – я сделаю то же самое.
Каннингем с очередным нервным кивком повернулся и направился в гостиную. Выждав немного, Джерард последовал за ним. Остановился на пороге и отыскал взглядом Жаклин Трегоннинг.
Ему не терпелось вернуться в Хеллбор-Холл.
Глава 5
Званый ужин подходил к концу. Джерард и Барнаби вместе с Миллисент и присмиревшим Митчелом поблагодарили хозяев и покинули Тресдейл-Мэнор, отправившись домой в старомодном экипаже лорда Трегоннинга. Расстояние было невелико: Тресдейл-Мэнор стоял по соседству, но поскольку тяжелую карету тянули только две лошади, дорога заняла почти полчаса.
Джерард сидел рядом с Барнаби и напротив Жаклин. Ее колени, прикрытые тонким шелком, при каждом толчке легонько касались его ног. Но не это лишало ее равновесия, а его неотрывный взгляд. Он понимал,
